Deborah

Мать и дочь

Перевод Анны Ениной (Aradwen)

(Об отношениях полов у эльфов, Маэдросе, текстах и происхождении Гил-Галада)

…все истории "Сильмариллиона" изложены в мифах и легендах, которые прошли через руки и умы людей, и (во многих вопросах) испытали влияние мифов, теорий и легенд людей и были несколько искажены. (HoME 12 стр.390 примечание 17)

Элронд выругался и швырнул пергамент на стол. Затем взял перо, аккуратно зачеркнул те места в презренной рукописи, где Келеборн был назван владыкой Эрегиона после ухода Галадриэль, и исправил имя на "Келебриан". О эти писцы-смертные, принимающие имя его жены за описку! Элронд вздохнул и обвел буквы пожирнее. Впрочем, это все равно не поможет. Ошибок в тексте хватало и без этого, но видеть такое бесцеремонное обращение с Келебриан было хуже всего. В смысле - для Элронда хуже всего. Он знал, что Келебриан, вернувшись с близнецами из очередного похода на орков, лишь посмеется над его заботами, а затем, поддразнивая, назовет получеловеком и крепко поцелует. Она никак не могла понять, как важны для него древние истории и то, как они рассказаны. И совершенно не понимала того, как странно люди представляют себе отношения между мужчинами и женщинами. Мало кто из эльфов понимал.

Дело было, конечно, не только в Келебриан. Как бы тщательно Элронд ни выправлял тексты, люди-переписчики упорно придерживались своих правил, простых до одуряющей скуки: воин непременно должен быть мужчиной; в брак непременно должны вступать один мужчина и одна женщина. Поэтому если в брак вступали два воителя, как Элронд и Келебриан, глупости и непониманию человеческих летописцев оставалось только дивиться.

Но больше всего Элронда расстраивало то, что некоторые истории просто нельзя было изложить правильно, поскольку в этом случае они были обречены на полное непонимание. Вот, например, история из его детства, из страшных воспоминаний о пылающих Гаванях Сириона… Он оставил ее в текстах, но исправления, внесенные переписчиками, совершенно исказили смысл. Изложенная правильно, она будет звучать совсем по-другому. Не только для людей, но и для него самого…

Когда отважный сын Финголфина спас бесстрашную старшую дочь Феанора, прикованную к скалам Тангородрим, все ожидали, что вскоре состоится самая пышная свадьба в Арде Искаженной. Разумеется, ожидали напрасно. Раскол между домом Феанора и потомками Индис не стал помехой военному союзу, но был слишком глубок, чтобы допустить династический брак. Братья и сестры Маэдрос были могучи и отважны, правили сильным народом и не потерпели бы над собой власти чужака. Фингон знал, что он наследник отца, что эльфийское бессмертие в Белерианде – вещь весьма относительная, и что прошедшие Хелкараксэ никогда не последуют за потомком Феанора. И Маэдрос передала власть дяде и покинула своего друга и возлюбленного, основав могучую крепость на холме Химринг, где на протяжении столетий сдерживала натиск Моргота.

Это несправедливо, - думал Элронд, - что Маэдрос помнят только из-за ее преступлений и из-за ее страшного конца. А ведь если бы она не охраняла, бдительно и отважно, восточные границы, если бы не сдерживала безумное неистовство своих братьев и сестер – тьма поглотила бы весь Белерианд, все Средиземье задолго до конца Первой эпохи. И войска Валар, вздумай они придти чтобы сокрушить Моргота, обнаружили бы выжженную пустыню, еще страшнее той, в которую ныне обратился Мордор. Именно поэтому Элронд не настаивал на том, чтобы писцы рассказывали эту историю до конца. В их изложении Маэдрос оказалась бы несчастной, покинутой женой, ее величие было бы забыто…

Раздор между домами Финголфина и Феанора стал помехой официальному брачному союзу, однако нисколько не помешал тайной связи, в чем нолдор, к своему ужасу, убедились, когда из очередной поездки на Химринг Фингон вернулся не один: с собой он привез малютку-дочь. Поначалу разразился скандал, однако шум быстро утих после того, как Финголфин погиб, и стало ясно, что Фингону нужен наследник, кем бы ни была его мать. Маэдрос не покидала Химринга, ибо только ее усилиями удавалось сдерживать натиск врага на востоке. Химринг, открытый нападению, был неподходящим местом для маленькой девочки, а скоро и Хитлум перестал быть надежным убежищем. Поэтому Гил-Галад почти не знала свою мать, а затем ей пришлось расстаться и с отцом, уехать к Кирдану, на относительно безопасное побережье.

Одни говорят, виной тому, что Маэдрос сорвалась, в конце концов, в безумие, стала гибель ее мужа в битве, которую она сама затеяла. Другие – что последней каплей стало то, что Тургон объявил себя Верховным Королем нолдор, пренебрегая правами Гил-Галад, и поклялся, что покуда он жив, ни один потомок Феанора не будет править в Белерианде. А может, просто с возвращением Сильмарилла в руки эльфов пробудилась древняя клятва? Как бы то ни было, Маэдрос и ее братья и сестры, потерпев поражение в борьбе с Морготом, обрушились на Дориат.

Гил-Галад часто рассказывала Элронду о Первой Эпохе, о своем детстве. Она видела много страшного; часто, стоя рядом приближенными Кирдана, выслушивала вести о еще одном поражении, которое они не в силах были предотвратить. Но страшнее всего был тот день, когда гонцы принесли весть о гибели Дориата от рук ее матери. Пролившие один раз кровь эльфов вновь повернули оружие против родичей… И тогда девушка отреклась от своей матери, заявила, что не считает себя потомком Феанора, и приказала навсегда вычеркнуть имя Маэдрос из своей родословной.

Элронд снова вспомнил нападение на Гавани Сириона. Маэдрос в битве, страшная в своей ярости. Маглор, его похитительница, ставшая затем его приемной матерью, поднимает его на руки, и одновременно выкрикивает приказы воинам. Пламя факелов, чей-то крик – и корабли Гил-Галад в море, слишком далеко, чтобы успеть помешать феанорингам уйти и увести с собой пленников. Воспоминание всплывало перед глазами Элронда снова и снова, картина которую невозможно забыть. Но на этот раз не как часть его жизни – как трагедия других. История сестры его приемной матери, матери его сюзерена и лучшего друга. Мать, отославшая от себя свою дочь, дочь, отрекшаяся от матери – смотрят друг на друга, разделенные огнем, превращающим в груду углей последнее пристанище эльфов…

Летописи людей не рассказывали эту историю. Даже эльфы редко упоминали о том, что Гил-Галад был дочерью Маэдрос, не смея назвать матерью короля братоубийцу. Но Элронд не мог забыть, как Маэдрос смотрела на море, на приближающиеся корабли, в глазах – раскаяние, а затем, наконец, отвернулась…

Элронд отложил пергамент и тяжело поднялся на ноги. Келебриан и близнецы скоро вернутся, а у него хватало дел и помимо возни с глупыми ошибками в летописях. По лестнице он спускался осторожно, крепко держась за перила – живот за последнее время сильно увеличился. Да, беременность создавала определенные неудобства. Но Келебриан уже родила близнецов. Элронд считал, что теперь его очередь.

Примечание автора: В опубликованном тексте "Сильмариллиона" Фингон назван отцом Гил-Галада, но там ни словом ни упоминается о том, кто была его мать. Не смею надеяться, что Великий Профессор Толкин простит меня за этот рассказ, поэтому не прошу прощения; но я признаю, что все персонажи принадлежат ему, и что я не имела ни малейшего права делать с ними то, что сделала.

Оригинал лежит здесь: http://www.henneth-annun.net/stories/chapter.cfm?STID=239

Источник: http://aradwen.livejournal.com/2311.html