Сперанская. Воспоминания о декабристах.//В потомках ваше имя оживет. Воспоминания о декабристах в Сибири. Иркутск, Восточно-Сибирское книжное издательство, 1986, С.110-112, 321-322

Сперанская. Воспоминания о декабристах

[Сперанская (1720-е—1890-е) — вдова священника в селе Олонках П. М. Сперанского, племянника М. М. Сперанского.]

В 1840-х годах мы с мужем о[тцом] Петром Сперанским приехали из России, из Пензенской губернии. Оба тогда были еще очень молоды. О. Петр по окончании семинарии куда-то стремился, чего-то искал, какого-то подвижничества, под влиянием кого и чего создались у него такие убеждения, не знаю. Может быть, под влиянием нашего родственника графа Сперанского, которого муж мой знал и по-родственному встречался с ним. По приезде в Иркутск о. Петр был назначен архиепископом Нилом в Олонки, где в это время уже жил В. Ф. Раевский, прибывший туда задолго до нашего появления здесь, а именно в 1829 году ¹ . Он занимался хозяйством, дом его стоял на площадке около Ангары, пред домом имелся садик, как сейчас помню, в нем росла малина, смородина, клубника и разные сибирские деревья.Он занимался хлебопашеством и огородничеством, имел много цветов сибирских и выписных из России, очень за ними любил ухаживать. В свободное время заходил к нам и долго за чаем вел разговоры с о. Петром. В. Ф. любил читать книги, ими он снабжал и о. Петра и по поводу прочитанного нередко имел споры. В Олонки иногда приезжали на короткое время другие декабристы из Урика и Оека, но они почему-то останавливались у нас, но не у В. Ф., хотя и заходили к нему. Почему относились холодно — не знаю. Во всяком случае отношения между ними были несколько натянутые. Волконского, Трубецкого, Вольфа, Поджио, Вадковского я видела несколько раз; жен их видела чаще, когда они останавливались у нас, я чувствовала себя в их присутствии не по себе. Видно было и по манерам и разговорам, что они не простые дамы, хотя и держали себя замечательно просто, ласково, видна на лицах их доброта. Они часто звали меня к себе погостить у них: приезжайте, говорили они, к нам, матушка, погостить, вы свободны, детей у вас нет, у нас же дети, мы обязаны посвящать время их воспитанию. Бывала я у них во время храмовых праздников со своим мужем, но первоначально останавливались у священников, а затем уже, чтобы не навлечь на себя подозрений со стороны местных властей за близкие отношения к поднадзорным, заходили к ним. В квартирах убранство было богатое, со вкусом. В каждой комнате были иконы. Все они ходили в церковь и молились Богу, особенно замечалась набожность у княгинь Волконской и Трубецкой, это, может быть, спасало их от разных нравственных терзаний, направленных со стороны сельских и губернских мелких властей, да к тому же и сельское население относилось к этим пионерам политической ссылки очень подозрительно, потому что «царские преступники» рисовались крестьянам людьми отчаянными на все злое, страшнее всяких разбойников, стоящих на большой дороге с дубинами, и, кроме того, людьми с большим умом и хитрыми, потому что дураки не решатся выступить против царя. В начале появления декабристов городское и сельское население относилось к ним и боязливо, недоверчиво и даже жестоко, и только впоследствии взгляд их переменился в лучшую сторону. Впоследствии декабристы завоевали такие симпатии со стороны крестьян, что они совершали толпами паломничество в Троицын и Духов дни из Урика и Оека в Усть-Куду, где жили братья Поджио. Вот это как происходило: в троицу после обедни Трубецкому запрягали коляску, в нее садилась княгиня с детьми, в телеге везли самовары, чай, сахар, хлеб и проч. За ними шли крестьяне, крестьянки и ребятишки пешком, в Урике к поезду присоединялись Волконские и Муравьевы и направлялись в Усть-Куду, где останавливались в д[Оме] Поджио. Здесь кипели самовары, раскладывалась чайная посуда, пили чай, а некоторые из крестьян...²

Церковь в с. Олонки, 1797 г.

ПРИМЕЧАНИЯ.

«Воспоминания о декабристах» — условное название воспоминаний вдовы священника олонской Благовещенской церкви Петра Михайловича Третьякова — племянника известного государственного деятеля России М. М. Сперанского, фамилию которого он взял, по-видимому, при поступлении в Невскую духовную семинарию в 1827 г. (а может быть, и после смерти графа в 1839 г.) «Воспоминания» сохранились в записи, сделанной кем-то из местных краеведов по предложению Михаила Павловича Овчинникова (1844—1921) — народовольца, археолога и архивоведа, члена ВСОРГО и Иркутской ученой архивной комиссии. Осужденный по «процессу 50-ти» и отбывший ссылку в Якутской области, М. П. Овчинников в 1891 г. переехал в Иркутск и занялся сбором сведений по истории Сибири, в том числе и воспоминаний старожилов. В числе воспоминаний в Государственном архиве Иркутской области, в фонде Иркутской губернской ученой архивной комиссии (ГАИО, ф. 310, оп. 1, д. 19, л. 14—17) сохранились и воспоминания Сперанской, правда, в незавершенном виде. Запись обрывается неожиданно, на самом интересном месте. В деле есть несколько других фрагментов и даже вариант воспоминаний с редакционной правкой, по-видимому, в связи с подготовкой к публикации, но продолжения воспоминаний Сперанской не обнаружено. И озаглавлена запись воспоминаний иначе, чем намерен был их давать М. П. Овчинников как редактор и председатель ученой архивной комиссии: они имели заголовок — «Александр Лукич Кучевский и В. Ф. Раевский». Такое соединение имен было, конечно, по меньшей мере странным, и редколлегия справедливо намеревалась заменить название на «Воспоминания о декабристах», исключив из них сведения о Кучевском (если они были!?). Основу их и составили воспоминания Сперанской о Раевском и других декабристах, как это видно из абзаца, пояснявшего замысел записывавшего воспоминания о декабристах. Можно предположительно даже назвать фамилию записывавшего эти воспоминания: оёкский волостной писарь И. Ревякин, собиравший и посылавший М. П. Овчинникову архивные сведения о декабристах по его поручению (ГАИО, ф. 778, М. П. Овчинников, оп. 1, д. 73, письма И. Ревякина).

В общем вводном абзаце, предшествовавшем связному рассказу Сперанской, пояснялось следующее: «Прежде чем сказать что-либо о Кучевском, я позволю себе говорить словами очевидцев декабристов, вдовы священника Сперанской, знавшей многих из них, крестьян с. Тугутуйского Константина Ревякина, Никифора Соловарова, 88-летнего старика, Петра Верещагина 81 г., Петра Устюгова 76 л. и уриковского сельского писаря, фамилию которого я теперь не упомню, умершего в 1917 г. Первая из них, т. е. Сперанская, хорошо знала В. Ф. Раевского, поселенного в 1827 г. [1828 — С. К..] в Олонках, Никиту Муравьева, братьев Поджио, доктора Вольфа, Сутгофа, Трубецкого, Вадковского, Волконского, Быстрицкого и др. По ее словам, декабристы были очень хорошие, по-тогдашнему времени очень образованные, добрые, отзывчивые, но на лицах их у большинства, как ей казалось всегда, написана глубокая грусть. О чем они грустили, о чем тосковали, о загубленной ли, разбитой жизни, о материальных ли лишениях, о том знала их души. Кроме того, сибирская суровая природа и не располагала к веселью». Далее приводится публикуемый отрывок из воспоминании Сперанской, оборванный на полуфразе и далеко не завершенный по неизвестной причине.

¹В. Ф. Раевский прибыл в Олонки в самом начале 1828 г.

²К сожалению, интереснейшее продолжение об отношениях крестьян с декабристами, их беседах в дни путешествий на дачи Волконских и Поджио на берегу Ангары под Усть-Кудой отсутствует в деле 19. В нем сохранился лишь один отрывок о декабристах, но он скорее принадлежит наброску ответа М. П Овчинникова на письмо С. Н. Свербеева от 18 дек. 1916 г. (ГАИО, ф. 778, д. 80,л. 1—20), в котором была выражена просьба о содействии в приобретении стульев и картины, принадлежавших его бабушке Е. И. Трубецкой и оказавшихся у иркутянина Мушникова. Вот этот отрывок: «Интересуясь вообще пребыванием в Сибири декабристов, которые родились очень рано, по крайней мере, на 100 лет вперед, я уже несколько лет стараюсь отыскивать какие-либо вещи, но безуспешно. Есть, правда, браслет Раевского и крест из топазов, но вещи эти мне не по плечу, т. е. не по средствам. Что же касается дома Вашего деда, то могу сказать, что он хотя и ветхий, но сущест вует до сих пор и принадлежит некоей г[оспоже] Гортиковой, дру гой же дом, в Знаменском предместье, принадлежавший Трапезниковской школе, сгорел 5 лет тому назад. Фотография первого дома имеется у г[оспожи] Гортиковой. Она согласна прислать Вам эту фотографию, если у Вас ее не имеется» (там же, ф. 310, оп. 1, Д. 19, л. 23).

Значимость этого отрывка, хотя и не связанного прямо с воспоминаниями Сперанской, трудно переоценить, так как в нем содержатся дополнительные сведения об истории домоз Трубецких в Иркутске, в особенности дома сохранившегося, в котором сейчас музей декабристов. Остается только выяснить, когда и для кого он был приобретен: для Зинаиды Сергеевны или Александры Сергеевны Трубецких, вышедших замуж в 50-е гг. (первая за Н. Д. Свербеева, вторая за Н. Р. Ребиндера).