erunyauve

Здесь некогда был свет¹

Перевод Туилиндо

"Beren had turned and sudden springing
defended L?thien with his breast
Deep sank the dart in flesh to rest…
…Yet later of that dastard shaft
was tale and rumour in the North,
and Men remembered at the Marching Forth
and Morgoth's will its hatred helped"
(The Lays of Beleriand, 'The Lay of Leithian' p 316-317)^*

- Да, долго я буду рассказывать историю, как девушка и Смертный сделали из нас посмешище! - саркастически заметил Келегорм.

Куруфин сверкнул глазами на брата.

- Надо ли напоминать тебе, что во всем виноват твой пес?

- Не пес, а ты - так легко тебя одолел смертный, - парировал второй эльф. Он придвинул младшему брату кружку отвара ивовой коры. - Пей, - буркнул он, скрывая заботу.

"Моим товарищем ты был, во всех делах - злых и добрых - думал старший, пытаясь изгнать из памяти воспоминание о стекленеющих от хватки Берена глазах брата. Лицо Куруфина смотревшего на него, было непроницаемо. - Что кроется за пламенем в твоих глазах, брат? Я боюсь глядеть слишком пристально: безумие, что я могу там найти, должно быть, отражается в моих собственных".

***

- Келегорм, присмотри за своим братом немного, чтобы твоя мать могла отдохнуть, - велел Феанор, давая Келегорму новорожденного сына с бережностью, которой Келегорм никогда бы не заподозрил в отце.

- А почему Маэдрос или Маглор не могут за ним присмотреть? - заныл он, раздосадованный, что пропадает день, который он собирался провести с Оромэ.

- Потому что ты здесь, а они нет, и тебе уже давно пора начать помогать заботиться о твоих братьях.

Поняв по голосу отца, что терпение его истощилось, юный эльф не осмелился спорить дальше.

Смирившись, он взял младенца. От Куруфина пахло молоком и мамой. Келегорм видел своего нового брата лишь у нее на руках; до нынешнего дня ему не позволяли держать младенца самому. Мягкий черный пух покрывал головку новорожденного, серые глаза с любопытством глядели вокруг - так несхоже с Карантиром, краснолицым и скандальным даже во младенчестве. Придя к выводу, что этот незнакомый эльф угрозы не представляет, Куруфин начал ерзать и махать ручками, пока не добрался до соломенных локонов брата. Феанор почтил пятого сына собственным отцовским именем; то был сын, которого он ждал, тот, что унаследует его искусство и страсть. Уже сейчас, гордо сказал им Феанор, у малыша сильная хватка. И впрямь, уныло подумал Келегорм и морщась отцепил крошечные пальчики от своих волос. Поспешно он отодвинул свой стул подальше.

- Вот это его, быть может, отвлечет, - Маэдрос неслышно подошел сзади, держа в руках сработанную Феанором вертящуюся игрушку. Келегорм покачал игрушкой высоко над своим маленьким братом, взгляд которого приковали блестящие камни на обманчиво тонких серебряных цепочках - тонких, но достаточно прочных, чтобы выдержать атаки четверых мальчишек одного за другим. Коса медленно соскользнула с плеча Келегорма и закачалась перед младенцем.

- Ай! - взглянув вниз на маленькое существо, вцепившееся в его волосы, он был уверен, что Куруфин смеется над ним.

***

Келегорм сторожил первым и ходил взад-вперед в темноте, притушив костер. После встречи с Береном и Лучиэнь они пересекли Димбар и достигли края Нан Дунгортеб. Он бы предпочел пересечь эту мерзкую землю в один день, но с единственной лошадью это вряд ли было теперь возможно. И все же, пауки были не так проворны зимой, при ярком в лишенном листьев лесу свете. В какой уже раз он пожалел, что они не пошли на юг к Карантиру и Амроду на Амон Эреб.

Маэдрос едва ли окажет им радушный прием, услышав о том, что они сделали.

- Мы можем сплести историю поискусней, если расскажем ему сами, вместо того, чтобы дожидаться, когда до него доберутся вестники от наших кузенов. И мне не улыбается жить на деревьях с Мориквэнди, - возразил Куруфин на уговоры отправиться на Амон Эреб. - Теплая постель и хорошая еда и питье, какие мы найдем на Химринге, больше мне по вкусу.

Итиль скрылся за горизонтом - Тилион, вечно преследующий Ариэн; ночь почти окончена. Келегорм вернулся к огню, завидуя безмятежному сну Куруфина, безмятежному, несмотря на то, что тот лишился сына и подданных. Злые дела сотворили они своими руками; еще большее зло сотворят, чувствовал Келегорм. "А ты осмеливаешься спать с невинностью ребенка" - подумал он, стоя на Куруфином, в неверном свете костра.

- Брат, мы и вправду разбиты, - прошептал он.

***

Куруфин потерялся. Он ускользнул от Маэдроса, надеясь разыскать Келегорма в лесу, но в спешке забыл дорогу, которой пришел. Слишком часто старшие братья оставляли его дома, отправляясь на охоту или к своим кузенам.

- Когда подрастешь, - обещали они. Лишь Келегорм, казалось, не считал его помехой, но сегодня не взял его с собой, и Куруфин беспокойно ходил по дому, мечтая о мести.

- Куруфин, ты что там задумал? - спросила Нэрданель, слишком хорошо знавшая это выражение на лице сына.

- Келегорм не позволил мне поехать с ним.

- А, малыш, то был не его выбор, но веление Оромэ. Поищи Амбарусса; их тоже оставили дома.

- Они младенцы, - ответил он с презрением, хотя это была лишь часть правды. У близнецов были свои секреты, и они редко допускали его в свои игры. Нэрданель просительно повернулась к старшему сыну. Маэдрос вздохнул и позвал своего маленького брата.

- Пойдем, малыш, погуляем.

И вот он заблудился. Или, может быть, нет - потому что впереди он услышал знакомые голоса. Крадучись, он пошел вперед и оказался на краю лощины. Оромэ сидел, скрестив ноги, львица² положила голову ему на колени. Келегорм тихо говорил что-то ее львятам, и Куруфин мог слышать их мурлыканье, когда они терлись своими пушистыми головками о его руки. Он молча наблюдал за семейством, пока волосы у него на затылке вдруг не встали дыбом - и, повернувшись, он увидел еще одного льва, исполненного подозрений в отношении маленького эльфа, забредшего на его территорию. Куруфин в ужасе застыл.

Меж тем Маэдрос, бормоча все проклятия, какие знал, искал маленького брата. Мальчишка еще не научился как следует ходить по лесу, и идти по его следу было нетрудно.

Увидев брата, он пришел в ужас. Видя тревогу старшего брата, Куруфин закричал от страха, лев бросился вперед, а Вала, быстрый словно ветер, отозвал зверя. Маэдрос, весь белый, обнял рыдающего мальчика, слишком перепуганный, чтобы отругать его.

Келегорм появился следом, Куруфин вытер слезы, сослужившие свою службу - сочувствия Маэдроса он добился. Он не хотел, чтобы Келегорм считал его трусом. Клыки льва оставили лишь царапину, и Келегорм насупившись, осмотрел рану.

- Разве ты не должен был присматривать за ним? - спросил он Маэдроса, довольный, что его безупречный старший братец хоть раз получит взбучку.

***

Во тьме Куруфин прислушивался к ровному дыханию брата. Маэдрос всегда был послушным сыном, но после сожжения кораблей и гибели Амраса³ следовал лишь собственной совести. Да, у Маэдроса она все еще была и терзала его, не только за собственные его прегрешения в Альквалондэ, но и за деяния его братьев тоже. Слова его будут суровы, когда они достигнут Химринга, подумал Куруфин.

Ночной воздух был холоден; как всегда, холодней всего перед самым возвращением Анора. Он погрел руки над огнем, красноватый свет играл на его бледном лице.

- Как подходяще, - подумал он сардонически. В тумане, окутавшем его, когда Берен душил его, знание, которого он не мог избежать, пришло к нему. Долго он проведет в залах Мандоса; руки его омыты в крови - собственного брата, телери Альквалондэ и нолдор, которым пришлось пересечь Хелкараксэ; двоюродного брата, и, если повезет, этого самонадеянного смертного. Клятва была его совестью; его сердцем, увядшим знаком жизни, которой он жил когда-то.

***

- Быть может, ты остановишься на миг и обдумаешь эту Клятву и этот поход безумцев? Ибо они приведут тебя к гибели, вернонья⁴.

Куруфин даже не оторвался от сборов. Весь Форменос охвачен был спешкой. Феанор боялся, что его менее решительные братья и их последователи дрогнут, если не выступят в путь немедленно.

- Что здесь обдумывать? Клятву нельзя нарушить, и никто не будет сожалеть о том, чего нельзя уже изменить.

- Тогда судьба твоя решена. Но ты не решаешь мою. Я останусь с твоей матерью.

Теперь он помедлил. Хороша она была, хотя глаза ее наполняла печаль.

- Ты забыла собственную клятву? Ты забыла, что судьбы наши связаны так же нерушимо, как наши феар?

- Я никогда не приносила клятв судьбе, которую ты избрал, - она поцеловала его, и он почувствовал соленый вкус ее слез. - Не делай этого, Куруфин. Я не могу пойти с тобой, и не могу вынести, что ты уйдешь от меня.

- Тогда ты должна выбрать что-то одно, ибо я не покину отца, - он отвернулся от нее, не желая, чтобы Мартасинель⁵ видела его страдание.

- Небольшой выбор ты оставляешь мне, - ответил она горько. - Я не последую за твоим отцом, и если я должна быть тогда разлучена с тобой, значит так тому и быть.

Гнев его вспыхнул, выжигая боль, которую он чувствовал.

- Тогда разреши мне облегчить твой выбор и освободить тебя от уз, которых не желаешь более, - грубо он сдернул золотое кольцо с ее пальца.

- Куруфин! Это не в твоем и не в моем праве. Надменен ты и твой отец стали, если полагаете себя превыше законов Валар.

- А ты? Ты оставляешь мужа? Не претендуй на праведность, которой не обладаешь, - ответил он.

Мартасинель потеряла терпение.

- Ничего в моих брачных обетах не требовало от меня отвергнуть Валар или следовать за тобой на бессмысленную и верную смерть. Я не вассал тебе, Куруфин.

- Воистину, иначе бы ты оставалась мне верна. Наш сын, по крайней мере, думает иначе, - он холодно улыбнулся; то, что их сын согласился покинуть Аман, было еще неизвестно ей. Келебримбор тоже шел неохотно, но в конце концов не устоял перед резкими отцовскими упреками.

Губы ее стали тонкой белой линией.

- Ты не заберешь моего сына; он не давал Клятвы, он не связан обязательством.

-О нет, но связан, однако же, верностью родичам, которую тебе едва ли понять, - ответил Келегорм, входя в комнату. Брат с сестрой обменялись холодными взглядами, вспоминая долгие годы ревности и ненависти. - Как я понимаю, твоя верная жена поползет обратно в Тирион, презрев свою великую любовь, - усмехнулся он презрительно.

- Любовь - это то, чего тебе никогда не понять, Келегорм. При всей красоте лица твоего никогда жена не согреет твою постель, и никогда не будет у тебя сына, - с этим проклятием Мартасинель вышла и не обернулась более.

- А, отважна она, быть может, но вероломна. Не горюй по ней, брат.

Куруфин взглянул на него.

- Я не горюю.

***

Они были обречены тогда, думал Келегорм. Было еще темно, поскольку они надеялись, выйдя рано и в полной мере использовать светлые часы - свет был большим преимуществом в Нан Дунгортеб. Брат его молча глотал чай; казалось, на обоих нахлынули воспоминания. "Воспоминания, для тех, кто проклят как ты и я, ни к чему хорошему не ведут" - подумал он.

- Давай поспешим, покуда пауки спят, - вставая, предложил Келегорм. Бледный свет рос на востоке, и Анор недолго будет на небе в зимний день. Они свернули лагерь и вновь взобрались на коня Келегорма, который раздраженно мотал головой, невольный двойной ношей. Фаелхалл нес хозяина в полном вооружении на войну, и два эльфа с небольшой поклажей едва ли были тяжелы ему. Своенравный конь, однако, не мог упустить случая раздраженно фыркнуть, словно напоминая обоим, что ему приходится платить за их безрассудства.

Нет, проклятие Мартасинель и вправду легло на него, понял Келегорм. Сердце его увяло тоже. Вожделение, и только вожделение толкали его к Лучиэнь. Никогда вновь дева не встанет между братьями, ибо один оставался связан неразрывно с забытой женой, а второй обручен был лишь с Клятвой насилия и вожделения.

***

Хотя склонности их сильно различались - Келегорма влекло к Оромэ, Куруфина - к Аулэ - редко можно было встретить одного из братьев без другого. Но теперь что-то встало между ними. Или кто-то - эльфийская дева с серебристо мерцающими черными волосами - и вскоре жгучая ревность отравила сердца нареченной Куруфина и его брата.

Куруфину эта ссора за его привязанность казалась забавной, и иной раз он намеренно сталкивал их друг с другом. За это Маэдрос жестко выбранил его.

- Разве ты не чувствовал то же самое, если бы Келегорм отдал кому-то свое сердце?

Младший пожал плечами. Он знал, что не нуждается в брате так, как Келегорм нуждается в нем.

В то время Оромэ, сердце которого тронуло одиночество Келегорма, подарил ему Хуана. Первый пыл любви прошел, и связь меж братьями оказалась в конце сильнее, чем между мужем и женой.

***

"Теперь мы оба лишены того, что любили, брат, кроме друг друга" - подумал Келегорм, чутко вслушиваясь в движения леса, ощущая множество глаз, со злобой следящих за путниками.

- Ты мрачен, - заметил Куруфин.

- А ты нет? Скажи мне, что у нас есть, что может ободрить нас? Земли наши захвачены врагом, которого мы поклялись победить и однако же, боимся бросить ему вызов. Смертный безумец все еще ходит по земле, как я думаю, либо эта красавица не дочь Майи. Народ наш оставил нас, даже сын твой, - он ощутил, как руки, держащиеся за него, внезапно сжались. - А, наконец я нашел то, что все еще может достичь твоего сердца. Или ты сожалеешь лишь о потере того, что тебе принадлежало?

Куруфин пожал плечами.

- Я потерял его, когда наш прекрасный кузен заморочил ему голову. Слишком долго он слушал, как Финрод чернил нас⁶. Он возгордился и забыл, что и у него тоже на руках кровь.

"Ты потерял его в Альквалондэ, брат, хотя ты этого и не понял" - подумал Келегорм.

***

Увидев, что из кузни поднимается дым, Келегорм взобрался на холм, Хуан бежал рядом.

- Куруфин! Приведи себя в порядок, ибо к нам в гости дама.

Он заглянул внутрь, и в дрожащем от жара воздухе поначалу невозможно было различить черты эльфа, работавшего внутри.

- Ищи в другом месте, ибо мой отец не здесь, - ответил Келебримбор не поднимая головы. - Он ничего не создает в эти дни.

Но Келегорм не уходил - ему вспомнились лучшие времена, когда он наблюдал, как работает отец, а позже брат. Глаза Келебримбора горели теперь так же, как глаза Куруфина в те дни. Так же, как горели глаза Куруфина в залитой кровью Альквалондэ. И как мои, признался себе Келегорм. Но в глазах Келебримбора тогда не было этого огня. Он не был прикован к проклятым Сильмариллам, как они; вместо того в глазах его был ужас, даже в то время, когда невинные падали под его ударами.

***

"Нет, брат, ты потерял его тогда, как я Хуана в лесах Бретиля" - думал Келегорм. Куруфин обменял созидание на разрушение, как Келегорм - доверие лесных тварей на вероломство по отношению к собственным соплеменникам. И теперь прошло около пятисот лет, а они ничуть не приблизились к тому, чтобы вернуть Камни. Нет, победа в эти дни осталась за Морготом, ибо они потеряли куда больше, чем приобрели.

А хуже всего, что он и его брат не чувствовали никаких сожалений, кроме одного - что им не удалось исполнить их Клятву.

Слезы без числа обещал им Мандос. Ни одной слезы не пролили оба - ни от любви, ни от горя, ни хотя бы из жалости к себе.

Когда, гадал Келегорм, слезы польются, и остановятся ли они, однажды начавшись?

Авторские примечания:

¹ "Здесь некогда был свет". Заглавие рассказа взято из речи Феанора в Тирионе после гибели Дерев.

² lioness. Да, в мире Толкиена существовали львы, или по крайней мере, можно предположить, что существовали, поскольку в Этимологиях есть квэнийские и синдарские слова со значением "лев".

³ Гибель Амраса. В "Шибболет" появляется история Амраса, младшего из близнецов - он остался ночевать на корабле в Лосгаре. В этой истории Куруфин - тот из сыновей Феанора, что помогает отцу сжечь корабли, убивая таким образом Амраса.

⁴ муж мой (Квэниа)

⁵ Жена Куруфина не названа Толкиеном по имени, но в "О гномах и людях" сказано, что она не последовала за ним в изгнание.

⁶ Финрод бы никогда так не поступил, раз принял братьев как гостей в своем доме, но Куруфин, разумеется, подозревал бы его в подобном

Примечание от Кеменкири:

^* В качестве эпиграфа приведен отрывок из Лэ о Лэйтиан, даю его в подстрочном переводе:
Берен повернулся и внезапно прыгнул,
Закрыв Лютиен своей грудью.
Глубоко вошла стрела в его плоть...
...Но позже об этом подлом выстреле
Были рассказы и слухи на Севере,
и Люди помнили (о том) при Выступлении(*),
и эта ненависть помогла воле Моргота".
(Лэ Белерианда, "Лэ о Лэйтиан", с. 316-317)
(*) Marching Forth - раннее название Союза Маэдроса.

Оригинал лежит здесь: http://www.fanfiction.net/s/870242/1/Here_Once_Was_Light