Neld

Драгоценность

Гном умирал; его лицо, насколько оно видно из бороды, было бледно; он прижал дрожащую руку к боку, и его кровь быстро протекала между пальцев. Однако пока Берен опускался на колени рядом с ним, он продолжал держаться за Наугламир. Именно блеск камня вывел его к гномам; если бы этот несчастный глупец не пожелал надеть его, быть может, он добрался бы до Ногрода. Затем Берен встал, чтобы вымыть драгоценность в водах Аскара; под его рукой кровь растворялась в водах реки, - красными завитками, которые освещал Сильмарил.

Берен на мгновение засомневался, складывать ли Наугламир в сумку. Эти леса безопасны. Свет Сильмарила осветит его дорогу, он объявит Лютиен о его возвращении… Он предпочел скрыть камень от глаз.

Он протянул ей Наугламир; она взяла камень, который уже стоил им одной жизни, камень, из-за которого она потеряла родителей. Не говоря ни слова (но, несмотря на свет камня, с той тенью на лице, которую Берен так редко видел), она завернула украшение в кусок ткани - так, чтобы он не пропускал свет, а затем закрыла его в шкатулке. И только затем она повернулась к нему, и тень на ее челе рассеялась от его улыбки и света его глаз; она перевязала его раны и легла рядом с ним.

Сильмарил оставался скрытым многие дни. Он начал сниться Берену - это были кошмары, где волк возвращал его в самые недра Ангбанда; где он дрожал перед Морготом; где зияющая пасть Кархарота снова распахивалась прямо перед ним. Иногда его сны преображались, становясь странно спокойными; он купался в свете Сильмарила, который проницал его, забираясь под веки закрытых глаз, - и когда он оборачивался в своем сне, то видел, как его Тинувиэль танцует среди трав в Дориате, и камень был на ее груди. Каждую ночь его сон становился более четким, преследуя его.

Все закончилось однажды вечером. Когда он возложил Наугламир на ее шею, в ее взгляде читалась смесь ужаса и восхищения, но она не сняла ожерелье. Что же до него - несмотря на ее ласку и все слова, которые она шептала ему на ухо, он заплакал как ребенок, когда поднял взгляд и посмотрел на нее, - и равно взгляд и дух его были раздавлены совершенством Ожерелья Гномов, Камня Феанора и лица Лютиен. С тех пор Лютиен носила Сильмарил, и их общая красота была совершенна; совершенна и столь велика, что не могла удержаться в их телах, она заполнила весь остров, освещая и освящая его даже в самые темные дни зимы.

Слишком много красоты для Арды Искаженной, говорили позже мудрые, слишком много совершенства для смертных земель. Тогда Берен и Лютиен не знали этого - хотя, быть может, и знали - они смутно ощущали, что их смертные тела не могут вынести это пламя. Теперь их дни текли, словно в мимолетном сне, где свет ослепляет, а красота его столь велика, что ее невозможно вынести.

"Был осенний вечер, и когда стало поздно, некто пришел и постучал в двери Менегрота, требуя встречи с королем. Он был лордом Зеленых эльфов и пришел, спеша, из Оссирианда, и стражи дверей привели его туда, где Диор один сидел в своем чертоге; и в молчании отдал он королю шкатулку, и ушел. В той шкатулке лежало Ожерелье Гномов, в которое был вставлен Сильмарил, и Диор, взглянув на него, увидел в нем знак того, что Берен Эрхамион и Лютиен Тинувиэль действительно умерли и отправились туда, уда судьба Смертных вела их, - за пределы мира.

Долго смотрел Диор на Сильмарил, который его отец и мать добыли за пределами всякой надежды из ужаса земель Моргота, и велика была его скорбь о том, что смерть их пришла так скоро. Мудрые говорили, что Сильмарил ускорил их конец, и красота Лютиен, пока она носила его, была пламенем, что слишком ярко для смертных земель."

"Сильмариллион" Дж.Р.Р. Толкиен

Оригинал лежит здесь: http://www.fanfiction.net/s/3494893/1/Le_joyau (по-французски).