Mantida

 

Холодный свет

 

От автора: Еще одна «гномья легенда» по мотивам Сильмариллиона. Единственный эльф, о котором известно, что он спас жизнь гнома, непременно должен быть известен в мифологии гномов. (…)

 

Глубоки корни Древ Ауле*, но не менее глубока память его детей, особенно в Голубых Грах, где гномы живут на руинах великих городов, известных из глубины времен, и откуда Пенные Всадники отправляются в плавания к островам, что некогда были вершинами величайших гор. Бесчисленные поколения жили и умерли с тех пор, как Белерианд скрылся в море, но гномы Эред Линдона никогда не забывали о Западных землях и их народе. Они все еще живы в их песнях и сказаниях. Или не только в них. Послушайте это сказание, и судите сами.

Многие ушли из Гор Льюн на Великую войну, и лишь немногие вернулись. Среди тех, кто не был сожжен в мрачной долине Азанулбизар, были также Фрар и Хар, два брата, великие мастера горного дела и неустрашимые воины. Отец их Анар, что повел их на войну, уже встретил свою гибель при Гундабанде, но Фрар и Хар, хотя и были ранены неоднократно, яростно сражались в каждой битве от Гундабанда до Азанулбизара и всегда выходили победителями.

Наконец, когда война закончилась, Фрар и Хар, израненные и усталые, решили вернуться в Горы, поскольку зима была близко, - а с зимами на севере Эриадора шутить не стоит. Хотя в то время, о котором я говорю, королевства Ангмар больше не существовало, мороз был столь колючим, и снега выпадало так много, словно Король-Чародей все еще управлял ими. Да и не все орки были перебиты при Азанулбизаре, и многие из них, горя жаждой мести и отчаявшись, рыскали по горам, объединившись с варгами и волками, все такими же свирепыми.

Именно такая шайка напала на Фрара и Хара темной снежной ночью. Хотя их было гораздо больше, браться сражались отважно, и многие орки и волки пали от их топоров. Когда Хар бросил свое копье в огромного орка-командира, шайка на мгновение отступила, и воины смогли ускользнуть. Но когда они оглядывались назад, они все так же видели вдалеке темные тени и горящие глаза. Враг все еще преследовал их.

Их преследование имело цель, как стало ясно вскоре. Снег и ветер летели братьям в лицо, Фрар и Хар скоро сбились с пути в лабиринте гор. В конце концов они оказались на узком отроге, где с обеих сторон и впереди были только бездонные пропасти. Позади них

Из высокого рода были Фрар и Хар, последние потомки Азагала Драконьего Шлема, лорда Белегоста в давние времена, и, хотя они были еще юны, их отвага в бою не посрамила бы их предка. Они не боялись смерти, потому что такова была судьба всех гномов с тех пор, как проснулся Дурин, и те, кто погибал в бою, со славой вступали в чертоги Валар. Но Фрар и Хар были не женаты, и никто из них еще не зачал детей. Если они падут здесь, род Азагала оборвется вместе с ними.

Тогда, видя, что враги подбираются к ним, и нет никакой надежды уйти, Фрар вдруг повернулся к Хару и сказал ему со странным блеском в глазах:

«Прикрой глаза, брат. Я буду звать».

Он поднял свой топор к небу и воскликнул низким голосом: «Маэдрос! Маэдрос! Маэдрос!»

Вспышка света трижды прорезала небо. Ветер, рев орков, вой волков – все стихло, и пала мертвая тишина. И Маэдрос пришел.

Ослепительный свет вспыхнул прямо перед братьями, и стремительно, словно ястреб, слетающий на добычу, призрак эльфа обрушился на орочью шайку – огромный, лицо его было бело, а рука сияла, как звезды в морозную ночь,  длинные рыжие волосы полыхали, словно драконий огонь. Его глаза и меч отбрасывали перед ним блики света подобные восходу солнца, только холодные и устрашающие. Волки, завывая, бежали от его лица. Некоторые из них, не заметив опасности, сорвались в пропасти. Орки, равно ослепленные и обезумевшие от страха, тоже бежали, и многие убивали друг друга, крича в ужасе, что светлый демон напал на них. Скора вся шайка бежала, и никого из не видели больше никогда.

Когда врагов уже не осталось, призрак эльфа медленно приблизился к братьям, и устремил на Фрар свой ужасающий взгляд. Немногие из жителей Средиземья, их какого бы народа они ни происходили, сумели бы не бежать от такого зрелища. Но Фрар, не ведающий страха, стоял непоколебимо, и смотрел прямо в его глаза, светившеся пронизывающим сиянием.

«Наследники Азагала Драконьего Шлема благодарят тебя, Маэдрос, друг гномов, тебя, о чьих делах все еще поют в каменных залах под Горами», - произнес он учтиво. – «Твой меч проложил для нас быстрый и безопасный путь к дому, пусть же твой путь будет столь же быстрым и безопасным в конце концов».

При этих словах пугающий свет угас, и на мгновение Хар увидел, как перед его братом стоит высокий эльф с искалеченной рукой, его лицо напряжено и измучено, а взгляд с печальным стремлением обращен к Западу. Движимый жалостью, Хар шагнул навстречу видению, но Фрар покачал головой.

«Это случится не в наши годы».

Звук, подобный сдавленному рыданию, отозвался в горах, ветер подул снова, тьма вернулась, а призрак исчез. Братья молча собрали оружие и доспехи и быстро покинули это место. Они достигли своих копей прежде, чем народилась новая луна, ибо более никакая опасность не встретилась на пути Фрара и Хара домой.

Таков был дар наследников Азагала, пока длится его род, и такова была судьба Маэдроса Убийцы Родичей. Горе тому, кто осмелится позвать Однорукого в шутку или струсив, ибо они подвергнут ужасной опасности самих себя: Маэдрос не прощает глупцов и трусов. Но когда род Азагала в смертельной опасности, гном его крови может призвать этого эльфийского воителя, и Маэдрос придет ему на помощь – потому что долг крови между двумя воинами длится даже после их смерти.

Некоторые говорят. Что однажды Азагал Драконий Шлем вернется и сам, возродившись в своем потомке. И когда он умрет , Маэдрос Убийца Родичей наконец уйдет из глубин земли в Чертоги Мандоса, куда поведет его тот, кто некогда носил Драконий Шлем.