Когда Дурин пробудился ото сна, в который погрузил его Создатель, мир был еще юн, а свет незапятнан. Дурин бродил под освещенным звездами небом и давал имена горам и долинам, и любо было ему то, что он видел. Весна была на земле, и радость – в сердце Дурина.
Он жаждал увидеть прочих Отцов, лежавших во сне в дальних горах, и шесть его братьев пришли к нему с Востока и Запада. Но едва увидел он братьев, тревога пришла к Дурину, и не знал оно более покоя. Потому что с каждым из прочих Отцов пришла также и Мать, и только Дурин был один.
И после того, как пришел он в Казад Дум, Дурин часто уходил бродить под звездами, и случилось однажды так, что он пришел к неведомому ранее потоку и пошел вверх по его течению. Пока он шел, слух его был наполнен песней, какой они никогда не слышал ранее, - подобной шуму потока и все же иной, песней, что наполняла его сердце радостью и желанием. Он взял свою золотую арфу и присоединился к музыке и, весьма желая прийти к ее источнику, ускорил шаг. И наконец Дурин пришел к небольшой долине, где поток разливался озером, с водопадом над его гладью. Но пение шло не только от вод.
Незнакомая женщина стояла там, высокая и прекрасная, словно колонна из мрамора, и в свете звезд сияли ее волосы, словно серебряная жила, и ее голос переплетался с песней потока. Когда под ногой Дурина сдвинулся камень, она прекратила пение и обернулась в испуге, но когда ее взгляд упал на него, столь сильного и широкоплечего, и семь звезд короновали его темные волосы, - тогда уже не стало страха в ее взгляде. Они смотрели друг на друга с изумлением, потому что никто из них не видел еще кого-либо из народа другого прежде.
И более, чем с изумлением: также с любовью и желанием. Ни слова не было сказано между ними, но слова и не были нужны, когда ее голос и арфа Дурина соединились в одной мелодии. И Дурин понял, почему од один был погружен в сон без спутницы. А она узнала, что не по простой случайности ушла она так далеко от своих родичей, народа звезд, во время их похожа с Востока к Западному Морю.
Так впервые встретились гномы и эльфы. И вот как случилось что та, кого Гном назвал Кибиль-нала, Серебряная Жила, стала королевой Казад Дума; и когда она пела, Дурин трудился с силой сотни, и никакое зло не могло приблизиться к горам.
Кибиль-нала дала рождение двум сыновьям Дурина. Их истинные имена остались при них, но в песнях Казад называли их Двергинг и Альфинг, сын гнома и сын эльфа. Потому что старший, Двергинг, был подобен на вид Дурину: сильный, широкоплечий, с крепкими ногами; Альфинг же вырос высоким и стройным, подобный Кибиль-нале во всем, кроме одного: борода у него была, как у гномов. Только этим и были похожи братья, потому что бороды их были того же серебристого оттенка, что и волосы Кибиль-налы.
Двергинг унаследовал мудрость и силу Дурина, и благословение Создателя было с ним. Никто, кроме самого Дурина, не мог превзойти его в обработке металла и вытесывании из камня. Альфинг Создатель также дал многие дары, но иные. Если ему попадались на глаза два куска дерева, он непременно соединял их, и ни одна волна не могла перевернуть сделанную им лодку.
Двергинг любил пещеры и подземные потоки, жилы золота и камней, - все то, что Создатель сотворил в начале времен. А сердце Альфинга стремилось к вещам, отличным от тех, что радовали гномов. Альфинг любил звезды, небо над головой и бегущие под ним ручьи, он жадно прислушивался к песням ветра, а глаза его следили за птицами, летящими к западу. Тогда Дурин и Кибиль-нала поняли в сердцах своих, что судьбы их сыновей будут различны.
Когда пришло время, Двергинг принял от Дурина королевскую власть, и правил мудро Казад-думом многие годы. Он жил дольше, чем иные гномы, но меньше, чем Бессмертные, и так же жили его дети его детей после него (*). Они наполнили обширные чертоги Дурина многими сокровищами, прекрасными и драгоценными, и слава Казад-дума распространилась на востоке и западе Средиземья.
Мало любви между эльфами и номами в нынешние дни, но народ Казад-дума все еще помнит, откуда пришла их Мать (**). И до сих пор в роду Дурина рождаются серебряноволосые гномы (***), и до сих пор многие из Сигин-тараг любят песни более, чем яства и питье.
Но судьба Альфинга была навеки связана с народом его матери. Когда он возмужал, то не смог больше противиться непокою в своем сердце, и, попрощавшись с печалью со своими родителями и братом, он ушел от них. Он отправился на запад через Голубые горы, чтобы найти эльфов, и они приняли его как одного из своего народа. В последующие дни его мудрость и знания принесли ему славу и главенство среди них. И хотя он покинул народ своего отца, никогда не было кровопролития между народом Альфинга и Казад: даже тогда, когда народ Тумунзахара (****) вышел на войну с родичем (братом, как говорят некоторые) Кибиль-налы, Элу Серой Мантией, - и трещина, что никогда не будет заглажена, прошла между гномами и эльфами. Также Альфинг сохранил один из обычаев Казад: до нынешних дней никто, даже его родичи среди эльфов, не услышали от него его настоящее имя. Среди эльфов он известен как Корабел – Кирдан на их языке.
Дурин жил долго, дольше, чем любой гном после него, но все же не вечно – всем гномам суждено умереть. Судьба эльфов иная, но Дурин и Кибиль-нала не могли вынести расставания. Кидиль-нала не хотела ждать, пока скорбь по супругу источит ее, как случалось среди ее сородичей. Потому, когда Дурин устал от жизни, и его дух был готов уйти, они уснули вместе в той же долине, где впервые встретились, и их души отлетели вместе. Сказано, что Кибиль-нала, единственная из эльфов, покинула Мандос и ушла в чертоги, уготованные для гномов, и сидит справа от Дурина, а Двергинг сидит слева от него. Но Альфинг не присоединится к ним, пока Единый не скажет Создателю призвать всех гномов на День Суда.
*******
Примечания
* «Гномы различных родов отличаются длительностью жизнию. Род Дурина был от начал долгоживущим…» (Народы Средиземья)
** Долгобороды были «народом, наиболее дружественным эльфам» (Сильмариллион)
*** Балин, сын Фундина, описан в «Хоббите» седоволосым несмотря на его относительно молодой [для гнома] возраст (178 лет).
**** Ногрод (Кхуздул)