"А Враг хохотал..."

О судьбе Салганта - нолдо, ставшего шутом Моргота

"...но иные думают, что его увели пленником в чертоги Мелько и сделали шутом - злая судьба для благородного мужа из народа Номов".

"Падение Гондолина" (из "Утраченных сказаний")

*

Никогда мне не было так страшно, как в тот день, когда пал Гондолин.

Эльфы не рождены для войны, но многих из тех, кто родился в Срединных землях, - а особенно тех, кто в них что-то потерял, бой пьянит и манит, не возвращением былого, так хоть местью. Для многих он - нелюбимая, но хорошо известная и необходимая работа. Есть и немало тех, кто просто не хотел бы вступать в него вовсе... но их мало по эту сторону Океана.

Я же всегда, с тех пор, как услышал о первых стычках, до тумана в глазах и тошноты боялся их. Не думаю, что где-то был второй такой эльф. Во мне что-то словно было сломано от рождения, решил я тогда - словно дерево с одной кривой ветвью, на которой не будет цветов. И какой садовник может меня исправить? Так же, как я ни упражняйся, я не стал бы выше, чем есть; так же любой рыжеволосый эльф не стал бы темноволосым... Так зачем думать о том, чего не изменить? Лучше надеяться, что тебе никогда не придется идти на войну. В самом деле - у нас и так немало воинов, а о городе тоже нужно кому-то заботиться.

Но однажды война пришла в самый город. Я бы не удивился, верно, если бы я умер от страха - его было так много, что во мне, кажется, сломалось что-то еще... И когда безобразные твари, перевернув всю мебель в моем доме, добрались до ложа и обнаружили под ним меня, и спасения не было, - я вдруг ясно понял нечто неожиданное и странное... И можно было бы сказать - страшное, но нет, уже не получалось. Потому что я вдруг совершенно отчетливо осознал: я больше никогда не буду бояться.

Это было не обещание провинившегося, но понимание пострадавшего: так тот, по чьему лицу хлестнул огненный бич, знает, что больше не будет видеть.

Должно быть, страха во мне было слишком много, и вот он кончился - весь. И я не знал, как теперь существовать - без него. По рассказам вернувшихся оттуда мне казалось, что только страх и осторожность могут помочь выбраться назад (хотя они-то не говорили этих слов).

Мы шли. Мне было тяжело, и я не был уверен, что доживу до Черной Твердыни. Я смотрел на других пленных и наших погонщиков, я ощущал жалость, отвращение, гнев, смертельную усталость... Я не пытался защитить или убить кого-то - смелости и ловкости во мне не прибавилось ни на гран. Но страх не вернулся, и до ворот наше поредевшее стадо все-таки добрело.

По мятым и грязным одеждам во мне все же приметили непростого эльфа. Да уж, глава Дома... Когда я думал о том, где сейчас могли быть главы других домов, становилось невыносимо стыдно. Но когда мне объявили, что я удостоюсь чести увидеть лично Моргота, я вдруг понял, что теперь мне осталось совсем немного этой жизни: я скажу ему все, что думаю, его подручные убьют меня - и станет гораздо легче.

Перед Морготом было... тяжело. Такая мощь и такая злоба ощущались, как каменная плита, давившая прямо на меня. Но я помнил, что нужно сделать, чтобы стало легче.

- Кто ты? - гремел голос из-под сводов.

- Я - самый трусливый эльф, позор своего народа, я родился таким, но это меня не красит, а тебя, Враг, пусть не радует - я один такой, а мои сородичи еще покажут тебе, что они - не таковы!

Я ждал удара или окрика, и не сразу понял, что за громоподобный звук разносился сверху.

- Оставьте его, он рассмешил меня! Уведите! Сегодня много дел! - и снова тот же раскат.

Да, Моргот смеялся, и это решило мою судьбу. Я еще не успел понять, как, но уже почувствовал, что она будет тяжелее рудничного колеса.

...когда один из орков, вталкивая в мою каморку какую-то миску, огрызнулся на ломаном Синдарине: "Радуйся, Господин назначил тебя шутом!" - я просто не понял последнего слова.

Я так и сказал Морготу, когда меня снова привели к нему. И надеялся, что теперь-то получу смерть или общую участь - лишь бы не видеть его. Я понимал, что смогу какое-то время выдерживать каменную плиту - но хотел этого меньше всего прочего.

Но оказалось, что и это рассмешило Моргота.

Он приказал оркам поучить меня моему ремеслу. От слова "поучить" я не ждал ничего лучше плетей. Но странное дело - мне и в самом деле показали странных орков, что вызывали у других сородичей грубый смех, и за это получали кров и пищу, - да, именно из-за этого смеха их ремесло называлось сходно со словом "шутить"... Было очень больно - тогда и потом - вспоминать о тех, с кем мы вместе шутили прежде. Но странно - это давало немного сил, чтобы жить.

Так вот, те орки... Одним досталось какое-нибудь выразительное увечье - например, хромота. Другие, кажется, были еще глупее остальных и все говорили невпопад... Чему мне было у них учиться? Я, увы, был не столь глуп, и пока что - цел. А третьи... их глаза горели злой хитростью. Они могли прикинуться дурачками, но не были ими. Они могли ссорить своих сородичей меткой злой фразой - просто ради забавы, или чтобы тот, кто вчера дал им кусок мяса, оказался сильнее прочих... Я понимал, что они делают, но стоило ли у них учиться?

Впрочем, все они дали мне увидеть, что скрывало прежде незнакомое мне слово "шут". Тот, кто смешит. А ведь я уже дважды, сам того не желая, рассмешил Моргота... Всего лишь сделав то, что почти никогда не делал раньше - сказав то, что думаю. Так может быть, того и окажется достаточно? Странно, мне досталось исполнение мечты многих наших смелых - добраться до самого Моргота и бросить ему в лицо все, что успеешь сказать. Мне, трусу, который не мог больше бояться. Что же, видно, лишенному всего дается какой-нибудь дар - этот достался мне. И стало так. В своей каморке, когда хватало сил задуматься, я задавался вопросом - почему он так долго терпит меня? И иногда казалось - может быть, где-то в глубине его существа еще осталась тень прежнего Айну? Только тень - может быть, такая же трусливая и лишенная всех дарований, как я, - но не злая и не отвратительная, просто слабая. Может быть, она отзывалась моим словам? Кто знает? Эти мысли были так неясны, что их я не произносил даже тогда, когда говорил то, что думал.

Орки заковали меня, но к цепям, не слишком тяжелым, то и дело привешивали какие-нибудь куски металла, например, сломанные осколки мечей. Они звякали и скрежетали, орков это веселило... как и их, хозяина, наверное. Они выдавали мне какие-то обрывки одежды, да еще самой разной - например, полплатья синдарской девы и рукава гномьей от кольчуги - а мне приходилось самому соединять их в то, что можно хоть как-то надеть.

Моргот, вызвав меня, часто забывал отослать, когда к нему приходили с более важными делами этой крепости - с вестями или пленными. Я забивался в темный угол и слушал. Моргот бы и не заметил меня - но могли заметить орки. А мне слишком хотелось знать, что происходит за пределами Ангбанда. Иногда это было тяжело и горько, иногда слишком неясно - но тоже давало силы жить. А желание жить, как ни странно, не ушло от меня вовсе.

Так я узнал, что многие люди моего города спаслись и поселились у моря... Что Туор, угощавший меня добрым вином и сытной закуской, теперь правил там... А потом оказалось, что там правит его сын, которого я тоже когда-то смешил... А еще... еще в этом городе оказался третий из тех Камней, что прежде были здесь. Моргот разгневался, а потом его гнев неожиданно быстро утих. И я понял тогда только то, что он не придет к людям моего города за третьим Камнем прямо сейчас - и это было слабой радостью.

...а позже... О, это был единственный день, когда черному владыке не понадобилось мое ремесло - он хохотал так, что, казалось, свалится с трона, над словами простого вестника, человека со смуглой кожей и раскосыми глазами. Но тот сделал, по правде сказать почти то же, что я: всего лишь сказал то, что знал. Что другие эльфы разорили тот город, и нет теперь ни города, ни сокровища, ни половины пришедших... Да и приятель мой Эарендиль, похоже, еще раньше сгинул в морях.

Мне так и не стало страшно - нет, лишь еще тяжелее. Теперь на меня давили словно две каменных плиты, а не одна - но странно, я их все еще выдерживал, и жизнь длилась.

Я видел позже нескольких из тех, кто уничтожил город у моря - Моргот уничтожил и их крепость. Нет, они не стали орками, это все еще были эльфы, гордые и несчастные... И тех, что не пали и не оказались здесь, еще оставалось сколько-то в землях Белерианда, узнал я. Их и людей города. Но, похоже - слишком мало...

По тому, как росла тяжесть и уходили силы я знал, что проживу недолго, и облегчение мое не за горами. Странно, даже Моргот, увлеченный покорением земель, что-то приметил.

- Ты что-то совсем не весел, шут! Но до этого мне нет дела, я вот тоже невесел. Так что смеши меня. А ну, играй!

Вот как, он хотел игры... Здесь этим словом называлось совсем не то, что в прочих землях. Не только жестокие драки маленьких орков... Иногда сходились два или три шута - и начинали передразнивать кого-нибудь, разыгрывая маленькии истории. То орков-начальников (выходили жадины, тупицы, трусы), то эльфов (напыщенные дураки, подлецы и снова трусы). Меня порой сводили с каким-нибудь орочьим шутом, иногда на это смотрел и Моргот... и чаще всего нас приходилось растаскивать, когда орк кидался на меня, не на шутку разозлившись. Окружающих это особенно смешило, а я после долго отлеживался.

Так ты хочешь игры... В голове был туман от слабости. Наверное, поэтому я не удивился, что играть я должен в одиночку. Мне сейчас гораздо ближе были наши игры - кто кого перепоет (тут участвовал и я, без побед, но с удовольствием), кто быстрее прибежит и дальше метнет копье... И ежели дело было на веселом летнем празднике, то победившему наш не-король-не-Финве-не-Ингве...

- Ты будешь играть или мне убить тебя? - грохнуло надо мной.

Я пошатнулся и оперся спиной на колонну.

- Сил нет. Убей, если захочешь.

- Ах-ха-ха! Ишь чего придумал, шут - отлынивать? Играй!...

...играй... победи... и тогда не-король-не-Финве-не-Ингве...

Ах, вот о чем. Я понял.

- Слушай меня, владыка! В моем городе в один из дней летнего праздника...

Я не думал тогда ни умереть, ни насмешить его. Я только снова говорил то, что думал, - не мог не думать, - наверное, если бы я сейчас перестал вспоминать летний Гондолин, я перестал бы дышать, - и я вспоминал и говорил. Как мы выбирали «короля-для-состязаний». Того, кто не будет в этом году состязаться ни в чем, лишь наградит победивших. Для того сделан был венец, украшенный разноцветными камнями в такой разнобой, что слезились глаза, -и мантия, затканная золотом поверх серебра, какую Тургон не согласился бы надеть и на пару мгновений... Он, кажется, всегда выбирал себе место хоть в одном из состязаний, чтобы не стать этим "королем". И с каждым награжденным выбранный слышал - да, ты прав, он достоит, ты прав наш король-как-Финве-как-Ингве-как-Элве...

- ...а в конце состязаний, когда награду получал последний победитель, все умолкало - а затем разражалось криками вдвое сильнее прежнего - Нет, ты не наш король! Ты не король! Не Финве! Не Ингве! Не Элве!

...и тогда сидевший - Воронве, Дуилин, Энердиль... а было дело, что и Туор, - наконец сбрасывал невероятную мантию и корону, и кричал - Да! Я не король! Я - это просто я, и я снова один из вас!...

Как же много оказалось силы в этом рассказе. Я впервые за долгое время смог выпрямиться - и смотрел куда-то вверх, в черную муть, где должно было быть лицо Моргота. Свет Камней подсказывал мне, где.

А еще - я вдруг понял, зачем же я это рассказывал. И снова - сказал то, что подумал, а точнее - узнал в этот миг.

- Так слушай, Черный Враг! Мой народ любит играть, и еще сыграет с тобой в эту игру, - а может быть, ему помогут и те, кто посильнее! Но ты ведь не решишься сам, - ты такой же трус, как я. Так вот, тебе помогут - с тебя сорвут и корону, и мантию, и...

- Мразь!!! Ты не смеешь!!

Рев, грохот, тьма надвинулась на меня, я упал, и стало совсем тяжело. Меня придавило в самом деле - похоже, он просто шагнул на мое упавшее тело.

Грохот еще отдавался под сводами, - а может, он так и кричал дальше, а я еще был жив, и странные мысли успевали еще пройти в умирающем сознании. Что я умираю так же, как тот, с кем не заслужил быть названным рядом... а еще...

Нет, это, кажется, была не моя мысль.

Просто где-то сзади - топот шагов и голос, едва мне слышный:

- Владыка, не казни! На берегу - блистающее войско! Они смяли все тво...

На миг стало невыносимо больно, а потом боль исчезла, и тронный зал Ангбанда исчез, и я невозможным живому зрением успел увидеть вдалеке этой войско, - а потом наши дороги разошлись.

Мне было не страшно идти к Намо - худшее в моей судьбе было позади. Мне было только отчаянно жаль, что я не увижу это войско ближе, - и не увижу того, что они сделают с черной крепостью и ее хозяином.

И одно меня радовало - тело мое к тому времени наверняка скормят волколакам, и эльфам светлого Валинора не придется гадать, может ли такое быть: Эльда - шут Моргота?

Мы встретимся позже, там и тогда, где даже я, может быть, перестану быть похожим на дерево с засохшей ветвью. Вряд ли это совершится быстро, но мне больше никогда не будет так тяжело, как было. И страшно тоже не будет - но с этим я успел сжиться. Это был словно росток того меня, которым мне только предстояло стать. Странно, что вырос он именно в Ангбанде... Но таковы непрямые пути надежды в нашем мире!