Н.А. Соколова.Укоренение рода Пестелей в России: новые источники// Русский сборник. 2009. Т VI

Н.А. Соколова.Укоренение рода Пестелей в России: новые источники

Первый представитель рода саксонских дворян Пестелей обосновался в России в начале 18 века, поступив на службу к Петру Великому. И хотя деятельность представителей этого рода, оставивших наиболее яркий след в истории России - генерал-губернатора Сибири, государственного деятеля И. Б. Пестеля и декабриста П. И. Пестеля относится к следующему столетию, история пребывания первых Пестелей на русской службе также представляет интерес для изучения русско-немецких связей, немецкой колонии в Петербурге и Москве. С начала XVIII века Пестели были потомственными почт-директорами. Сохранился источник, позволяющий восстановить не только историю первых представителей рода в России, но и судить о происхождении их предков, живших в 16-18 веках - записки Вольфганга Пестеля, написанные им в 1745-1760 годах и озаглавленные «Семьи Пестелей происхождение, жизнь и судьба ее членов, из старых латинских источников аутентично переписанные русского императора почт-директором Вольфгангом фон Пестелем»¹Иллюстрированный альбом в кожаном переплете на немецком языке на 36 листах хранится в отделе письменных источников Государственного исторического музея. Вместе с альбомом в составе коллекции, собранной в свое время Музеем Революции, хранятся разрозненные документы по истории рода, например, духовное завещание Бориса Владимировича Пестеля, московского почт-директора, отца Сибирского генерал губернатора И. Б. Пестеля и деда декабриста, послужные списки И. Б. Пестеля и его сына Б. И. Пестеля, брата декабриста, имущественно-хозяйственные документы, изображения гербов. Весь этот комплекс, по-видимому, был передан в Музей революции в 1920-е годы потомками Бориса Ивановича Пестеля, брата декабриста, занимавшего в разной время должности вице-губернатора Олонецкой, Смоленской, Владимирской губерний, т.к. в комплексе больше всего документов именно Бориса Ивановича. Этот комплекс, как и семейная переписка Пестелей, хранящаяся в фонде Следственного Комитета по делу декабристов в ГА РФ, был известен исследователям, однако ими практически не использовался из-за трудности языка и впервые вводится в научный оборот.

Записки Вольфганга Пестеля написаны на немецком языке с редкими вкраплениями французского и латинского языков - например, автор, получивший университетское образование, описывая какое-либо важное событие, употребляет слово «год» на латыни ². Интересно использование им французского языка - автор вставляет в текст французские глаголы, спрягая их по правилам немецкого языка.

Записки содержат повествование об истории семьи начиная с незапамятных времен (по его собственным словам, с 13 или 14 века). Это повествование можно разделить на две части. Первая часть представляет собою семейное предание, фактически не поддающееся источниковедческой критике. Вторая часть, излагающая историю появления одной из ветвей саксонских Пестелей в России, в которой принимали непосредственное участие Петр I, государственный канцлер Остерман, фельдмаршал Миних, фельдмаршал Салтыков, вполне проверяема как по делопроизводственным источникам, так и по генеалогическим материалам (метрическим книгам лютеранской церкви св. Михаила в Москве, ЦИАМ) и семейной переписке Пестелей 19 века, в которой упоминается о службе предков (ГАРФ).

Записки Вольфганга Пестеля начинаются с семейного предания о происхождении рода, которое на первый взгляд может вызвать лишь улыбку. «Между 13 и 14 веком два юных брата, происходящие из знатных маврских родов из Америки и, вероятно, острова или провинции Пестелль, прибыли в Венгрию... В 14 веке они крестились, старший стал Вольфганг, а младший стал именоваться Кристианом, оба брата женились на христианских женщинах»³ . С этих двух братьев пошли две ветви семьи Пестелей - представители мужской линии одной именовались Кристианами, а другой Вольфгангами. Согласно преданию, обе ветви в 15 веке получили дворянство. Первая точная дата в записках - 1589 год, когда представитель линии Вольфгангов принял лютеранство ⁴. Центральным событием этого предания является «исход» Пестелей из Венгрии. Вольфганг красочно описывает, как в 1656 г. из-за религиозных преследований вся семья, состоящая из двух братьев Вольфганга и Вольфганга Кристиана и их детей, бросив несметные сокровища, «повернувшись спиной ко всему, что у них было», вынуждена была бежать из города Домбо, а потом и вовсе из Венгрии. Однако один представитель рода все же остался в стране благодаря проискам родственников-католиков. «Когда вышеупомянутые оба брата со своими детьми бежали из Венгрии, их преследовал один кузен, и младшего сына Вольфганга, Кристиана Вольфганга, насильно отнял. У отца же отобрал большую часть их сокровищ» ⁵. Старший из бежавших братьев, Вольфганг (дед автора записок), прибыл в Ганновер, а затем переселился в Саксонию, в Альтенбург, где стал бургомистром и умер в 1660-м году. Его сын, также Вольфганг, которому в момент бегства из Венгрии было 13 лет (отец автора записок), в 1678 году стал бургомистром в г. Шмолле (Саксония), а в 1695 году нотариусом и налоговым советником (камериром). Он умер в 1719 году, оставив сына от второй жены, Розины Марии Зейдель, родившегося в 1696 году - будущего почт-директора и автора записок ⁶. Кроме того саксонская ветвь Пестелей состояла из потомков линии Кристиана, которые жили в Дрездене и находились на военной службе саксонского курфюрста Августа II, союзника Петра в Северной войне. Сын бежавшего из Венгрии младшего брата Кристиана, Кристиан-Август, дядя автора записок, «возвысился до чина генерал-кригсцалмейстера и тайного военного советника». Оставшийся в Венгрии похищенный родственниками-католиками дядя автора записок Кристиан Вольфганг тоже преуспел - он стал епископом города Вайсбруна и рейхсграфом. Саксонские Пестели не поддерживали с ним отношения, так как теперь их разделяла религия.⁷

Эта часть записок написана стилизованным под библию языком. Что же касается незнания автором географии, то в 18 веке естественные науки практически не изучались. Мавританские корни рода подтверждаются фамильными гербами линий Кристиана и Вольфганга, которые приведены в альбоме и содержат изображение коронованной головы мавра и скрещенных ятаганов ⁸. Скорее всего подобная символика свидетельствует либо об участии в крестовых походах, что сомнительно, либо о том, что предками рода были крещеные мавры - возможно, выходцы из Османской империи. Более реальным представляется факт бегства из Венгрии, которое хорошо помнили еще представители старшего поколения семьи в 18 веке. Так, в альбоме приведено письмо к автору записок от 27 сентября 1749 года его кузена, Кристиана Августа фон Пестеля, тайного кабинет-секретаря саксонского двора, который после отъезда его кузена Вольфганга Пестеля в Россию остался единственным продолжателем рода Пестелей в Германии. Из письма следует, что дворянство рода Пестелей в Саксонии было признано сомнительным, так как документы во время бегства были утрачены. Кристиан призывает кузена через канцлера Бестужева-Рюмина обратиться к австрийскому императору с ходатайством о поиске дворянских дипломов в Венгрии. При этом Кристиан вспоминает, что его отец, генерал-кригсцалмейстер, не раз рассказывал своим детям о брошенных в Венгрии огромных владениях ⁹. Таким образом, предание о земле обетованной, оставленной в Венгрии, передавалось из поколения в поколение. Интересно, что через 80 лет после создания записок, в 30-е годы 19 века, внук автора, бывший Сибирский генерал-губернатор Иван Борисович Пестель, отец декабриста, занялся историей своего рода и даже вел переписку с архивами, собирая источники ¹⁰. Сохранились заметки И. Б. Пестеля о его роде, из которых следует, предание об истории семьи в 19 веке было почти полностью утрачено. Так, в заметках И. Б. Пестеля ничего не говорится о венгерских корнях рода, саксонская же линия описывается весьма неточно. Даты рождения и смерти его предков, начиная с Вольфганга, первым поселившегося в Саксонии («отец деда моего») указаны верно (возможно, восстановлены по семейной библии), а должности и города - неточно и приблизительно. Так, город Альтенбург назван Актенбургом, Вольфганг, отец автора записок и бургомистр Шмолле, назван почт-директором Актенбурга и др ¹¹. А в более ранний период представления о семье у Ивана Борисовича еще более смутные - так, в письме к сыну 1812 года он говорит, что семья укоренилась в России с 169... года, но так и не называет точной даты: «С [690] почти 200 лет у нашей семьи нет другого отечества, кроме России. Ваш дедушка родился в России. Он был воспитан на казенный счет в кадетском корпусе. Я же не только родился русским, но и не покидал никогда пределов моей родины.» ¹² Правда, в заметках он указывает совершенно точно - 1719 год ¹³. В прошении Н. Б. Пестеля, брата И. Б. Пестеля, московского почт-директора на высочайшее имя о восстановлении на службе от 22 сентября 1801 года говорится: "В продолжении 87-ми лет было сие место (московского почт-директора- Н.С.) управляемо дедом, отцем и братом моими и, наконец, и мною", - то есть с 1714 года ¹⁴. Таким образом, Н. Б. Пестель несколько увеличивает время пребывания рода в России.

Вторая часть записок Вольфганга Пестеля посвящена истории рода в России и службе его представителей русской короне. Поэтому остановимся на биографии первого русского представителя рода Пестелей. Как сказано выше, он родился 4 февраля 1696 года в Альтенбурге от второго брака своего отца, коммерции советника, с Розиной Марией Зейдель ¹⁵. Вольфганг, по его собственным словам, «был с юности предназначен к наукам», во всяком случае, получил хорошее образование, окончив гимназию в Альтенбурге и Лейпцигский университет, в 1718 году получил лицензию юриста. Однако он не пошел по стопам своего отца, начавшего службу нотариусом, а отправился странствовать, привлеченный преданием о венгерских сокровищах. Он попытался восстановить отношения с венгерской (католической) линией Пестелей ¹⁶. В Бреслау (Силезия) он познакомился с австрийским чиновником, который отрекомендовался ему знакомым его родственника, графа фон Пестеля (епископа города Вайсбурна), и пообещал блестящую карьеру в Австрии, если он примет католичество и женится на «весьма милой барышне дворянского сословия», католичке, за которой юный Вольфганг начал было ухаживать ¹⁷, но предпочел узам брака службу русскому императору. Это случилось следующим образом. В доме австрийского чиновника он познакомился с только что поступившим на русскую службу «в чине тайного советника» бароном фон Луберасом и его сыном, «уже тогда состоявшим на царской службе инженером»¹⁸ . Младший барон фон Луберас, Иоганн Людвиг Луберас фон Потт - известный инженер-фортификатор, строитель Кронштадтского канала и многих крепостей. Его отец, к которому Вольфганг вскоре поступил секретарем, был шотландским эмигрантом, состоявшим на шведской службе и жившим в Лифляндии до поступления на русскую службу. Барон Луберас-старший показал Вольфгангу патенты «от русского императора, в силу которых он мог для службы в России не только горных служащих и горнорабочих, но также и художников-мануфактуристов, в особенности же, однако, образованных и для службы гражданской и в коллегии пригодных людей брать на царскую службу». Младший же Луберас «при своей учености был искусен сверх всякой меры восхвалять царскую службу и общедоступную землю, и в особенности каждому обещать свободу вероисповедания» ¹⁹. Эти речи увлекли Вольфганга, еще более способствовало его решению встреча в Берлине с русским посланником графом Головкиным и «различными молодыми русскими господами, прибывшими из Парижа, во всем галантными и представительными и в совершенстве владевших немецким и французским языками», которые почитали его счастливым и обещали… свою дружбу в России ²⁰. Он подписал контракт на три года, одним из условий которого была свобода вероисповедания, получил разрешение Саксонского курфюрста и благословение отца и отбыл в Петербург, которого достиг 23 сентября 1719 года, доставив дипломатические депеши от посланника в Берлине Толстого к вице-канцлеру Шафирову ²¹. Таким образом, он выбрал достаточно популярную в то время для образованных немецких юношей стезю, которым в то время, по словам историка Миллера, не давала спать судьба геттенгенского недоучки Остермана, ставшего позже канцлером России. Кстати, Остерман впоследствии стал его непосредственным начальником.

Судя по запискам, петровский Петербург стал сильнейшим разочарованием Вольфганга, вообразившего себе столицу великой империи совсем иначе. «В то время, после войны со Швецией, Петербург был совсем недавно заложен и населен совсем немногими иностранцами и еще меньше застроен. Почти не было иностранцев, кроме некоторого числа финнов и эстонцев, которые знали немецкий». Кроме того, что слабо знавший русский язык выпускник Лейпцига мало с кем мог общаться, он длительное время даже не мог узнать, прибыл ли в Петербург его начальник, барон фон Луберас, «ибо немногие построенные дома на расстоянии версты и над рекой были разделены». Здание почтамта, где он жил три недели, пользуясь гостеприимством почт-директора саксонца Краузе, представляло собой «построенную квадратом» мазанку («masincа») ²². Три года он прослужил секретарем Лубераса и после его смерти в 1722 году собрался на родину, но тут в его судьбу вмешался великий реформатор: «Однако всемилостивый и славный монарх его величество Петр I уговорили меня скоро, обратившись со всемилостивейшей речью, завершенной обещанием: я еще молод, ему в высшей степени угодно меня возвеличить, возложить на меня новую службу». Попытки отговориться незнанием русского языка ничего не дали - Петр обещал предоставить ему такую службу, «где язык не будет в высокой степени необходим» ²³. Так в 1723 году Вольфганг стал генерал-почтампт секретарем и пробыл в этой должности семь лет, «потому что слишком ранний переход этого монарха из времени в вечность несколько урезал мое счастье». Петербург времен Петра II стремительно приходил в упадок и пустел из-за переноса двора в Москву, однако, благодаря протекции Остермана, управлявшего генерал-почт-дирекцией, в судьбе Вольфганга произошел счастливый поворот - он получил должность московского почт-директора ²⁴, в которой пробыл до самой смерти в 1766 году.

Так была основана династия московских почт-директоров Пестелей.

В 1730 году, еще до отъезда в Москву, Вольфганг женился на старшей дочери «императорского церемонимейстера д’Акоста Кордизоса, урожденного испанца, чьи родители, однако, приняли евангельскую религию и поселились в Гамбурге)» Гейсберте Саре²⁵. С первой женой он прожил двадцать три года, имел двух сыновей и дочь, и, судя по запискам, искренне ее любил ²⁶. Отец Сары, Ян Кортизес Дакоста был также примечательной личностью. Знаменитый шут Петра I был привезен императором из Гамбурга в 1717 году, где занимался торговлей. Происхождение его сомнительно, согласно донесению французского посланника де Лави, он родился в Берберии от родителей испанцев. «Он был большой говорун и часто острил, чтоб позабавить царя и сопровождал царя повсюду», при этом должность церемонимейстера сочетал с занятием предпринимательством. Дакоста обладал влиянием на царя и добился в 1717 году ссылки в Сибирь лекаря Лестока, возвысившегося при Елизавете, который хотел жениться на «Лакостиной дочери» вопреки воле отца ²⁷ (возможно, это и была Сара).

Сара фон Пестель родила троих детей - сыновей Иоганна Вольфганга и Бурхарда, а также дочь Анну-Марию, которая в 1750 году вышла замуж за майора фон Бриля ²⁸. Оба сына вступили в военную службу и оба доблестно сражались во время Семилетней войны. Старший - Иоганн Вольфганг - вступил в службу в 1751, под начало генерал-лейтенанта Фермора «при дивизии гоф-интендантской канцелярии» в 19 лет. В 1753 году назначен поручиком в Нарвский гарнизон, в 1754 г. - в Петербургский гарнизон, в 1755 г. - в Шербанском полку инфантерии, в 1757 году - капитан 4 роты первого мушкетерского полка ²⁹. Во время Семилетней войны принимал участие в сражениях при Балциге (ранен), Цорндорфе, в чине премьер-майора (под его началом было 700 человек) участвовал в осаде Кольберга, где отличился, захватив вражескую батарею. Однако «после 19 дней и ночей пребывания под штормами на холодном воздухе и в траншеях он получил болезнь легких, будучи тяжело больным, вернулся в Кронштадт и там же испустил дух. Ему были оказаны большие почести и с эскортом всех высоких, частью военных и гражданских служащих, он был похоронен в Кронштадте».³⁰

Младший сын, Бурхард Вольфганг, будущий московский почт-директор, дед декабриста, в 1757 году закончил Сухопутный Шляхетский корпус и вступил в службу поручиком 4 роты 1-го мушкетерского полка. В 1760 году в сражении под Франкфуртом он был тяжело ранен, вынужден был покинуть военную службу и в чине коллежского асессора был определен в Сибирский приказ в Москву ³¹. После смерти отца в 1763 году он принял должность почт-директора³² , которую в свою очередь передал старшему сыну, будущему генерал-губернатору Сибири Ивану Борисовичу Пестелю. Участвовал в сражениях Семилетней войны и зять Вольфганга майор фон Бриль ³³. 50 лет спустя боевое прошлое семьи тоже забылось - в письмах к сыну Иван Борисович Пестель ни словом не упоминает ни Адама Бриля, ни брата своего отца Иоганна Вольфганга, только Бурхард на склоне жизни писал стихи о войне, обращенные к внукам. 28 июня 1809 года И. Б. Пестель писал сыновьям, в то время учившимся в Германии, приводя эти стихи: «подробности о том, как воевал ваш дедушка, должны вам служить подтверждением ... того, что ваш дедушка ревностно служил родине и рисковал жизнью, чтобы ее защитить» ³⁴. Пример деда служил И. Б. Пестелю одним из способов патриотического воспитания сыновей.

Последняя часть записок Вольфганга Пестеля представляет собой семейную хронику - записи о рождении детей, смертях, браках. Все они подтверждаются метрическими записями церкви Святого Михаила в Москве, в некоторых случаях даже полнее, поскольку метрические книги за 18 век сохранились не полностью ³⁵.

В 1759 году Вольфганг Пестель вторично женился на вдове врача Маргарете Хедвиге Лернер ³⁶. Последняя часть записок посвящена истории этого брака и пересказу поучительных случаев из жизни, которые, по мысли автора, должны были остаться в памяти его детей ³⁷.

Таким образом, записки Вольфганга Пестеля, в которых он скрупулезно фиксировал все события, связанные с историей семьи, можно в целом признать достаточно достоверным и репрезентативным источником. В части, касающейся дат, они подтверждаются и заметками И. Б. Пестеля, написанными по его собственным изысканиям полвека спустя, так и данными метрических книги другими источниками ³⁸. В записках, помимо семейной хроники, есть сведения о событиях внутренней и внешней политики, о жизни немецкой колонии в Москве и крепнущих связях с русскими. Объединяет записки Вольфганга Пестеля с более поздними источниками по истории семьи - семейной перепиской начала 19 века - патриотизм и рвение в служении новому отечеству. Из записок очевидно, что выходцы из германских государств при Петре, при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне на разных поприщах, зачастую рискуя жизнью, но в общем добросовестно служили благу и укреплению Российской империи.

Что же касается личности автора записок, почт-директора Вольфганга Пестеля, то несмотря на, казалось бы, напрашивающиеся сами собой слова о «типичном представителе» немцев на русской службе, следует признать, что это человек, несомненно, незаурядный, настойчивостью и упорством преодолевший трудности службы в молодом Петербурге, прекрасно образованный, сравнительно быстро добившийся значительного поста и влияния в кругах высшей бюрократии. Обращает на себя внимание то, что Вольфганг и его потомки хранили верность ценностям лютеранской культуры, в которых были воспитаны, и не порывали связей с исторической родиной. Так, с разрешения Елизаветы Петровны, Вольфганг Пестель носил поясной портрет курфюрста Саксонского, с дозволения которого отправился в Россию³⁹, переписывался он и с родственниками в Саксонии.

Третье поколение русской ветви династии Пестелей (Иван Борисович и его братья), хоть и смутно помнили своих предков, но все же стремилось придерживаться этих ценностей и уклада жизни. Вместе с тем это поколение полностью утрачивает связь с саксонской ветвью, и при всяком удобном случае Иван Борисович в воспитательных целях не забывает напомнить сыновьям о том, что «Россия есть наше отечество в течение ста лет»⁴⁰.

Четвертое же поколение семьи - сыновья Ивана Борисовича, Павел Иванович Пестель и его братья - почти совершенно ассимилировались и, несмотря на различие в убеждениях, взглядах и судьбах, демонстрируют приверженность ценностям иной страны и нового века.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 301. Л. 4. Здесь и далее перевод с немецкого С.В. Зоновой.

² См. напр.: там же. Л. 6

³Там же. Л. 5.

⁴Там же. Л. 5-5 об.

⁵Там же. Л. 6.

⁶Там же. Л. 6-6 об.

⁷Там же. Л. 7 об-9.

⁸Там же. Л. 5 об.

⁹ Там же. Л. 2 об.-3.

¹⁰ ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 299. Лл. 24-38.

¹¹Там же. Л. 40.

¹² ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 1. Л. 71.

¹³ОПИ ГИМ. Ф 282. Д. 299. Л. 40.

¹⁴РГИА. Ф. 938. Оп. 1. Д. 422. Л. 263 об.

¹⁵Там же. Д. 301. Л. 7.

¹⁶Там же. Л. 9-9 об.

¹⁷Там же. Л. 9 об.

¹⁸Там же. Л. 10.

¹⁹Там же.

²⁰Там же. Л. 11 об.

²¹Там же. Л. 12.

²²Там же. Л. 12-12 об.

²³Там же. Л. 13.

²⁴Там же.

²⁵Там же. Л. 13-13 об.

²⁶Там же. Лл. 19-19 об.

²⁷О. И. Хоруженко. Дворянские дипломы XVIII века в России. М., Наука, 1999. С. 48-49.

²⁸ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 301. Л.14.

²⁹Там же. Л. 17 об., 21, 22 об.-23.

³⁰Там же. Л. 26-26 об.

³¹Там же. Лл. 18, 22 об., 23 об., 25 об.-26.

³²РГИА. Ф. 1289. Оп. 1. Д. 14. Лл. 1-2.

³³ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 301. Лл. 23 об-24.

³⁴ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч.1 Пап. 1. Л. 52 об.

³⁵ЦИАМ. Ф. 2099. Оп. 1. Д. 423. Лл. 269 об., 328.

³⁶ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 301. Л. 27.

³⁷Там же. Л. 26.

³⁸Напр. сообщение о ранении поручика 1 мушкетерского полка Бориса фон Пестеля в сражении при Франкфурте 1 августа 1759 г. в «Прибавлении к Санкт-Петербургским ведомостям» 24 августа 1759 г. С. 19.

³⁹ОПИ ГИМ. Ф. 282. Д. 301. Лл. 14 об.-16.

⁴⁰ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 1. Л. 71.