ВНИМАНИЕ, ЭТОТ САЙТ БОЛЬШЕ НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТСЯ
НАШ НОВЫЙ АДРЕС (И там нет рекламы!)
http://decabristy-online.ru
Н. Соколова (Одна Змея), Ек.Ю. Лебедева (Кеменкири). Оксана Ивановна Киянская и тайные силы на декабристы онлайн.ру
Н. Соколова (Одна Змея), Ек.Ю. Лебедева (Кеменкири)Оксана Ивановна Киянская и тайные силы(Приключения одной цитаты)Предлагаем вам кусочек из следующей, еще ненаписанной части «О.И. Киянская и тайные силы». На эту тему будет тоже немало сказано, но история, которую мы хотим вам рассказать сейчас, коротенькая и внутри себя совершенно законченная, так что просто хочется ей поделиться, не дожидаясь, пока мы породим всю статью. Сегодня мы поговорим о секретной полицейской картотеке. Тема спецслужб, секретных осведомителей, тайны в тайне, шпионажа и разведки интересует О.И. Киянскую лишь немногим меньше, чем темы шантажа, подкупа и казнокрадства. В шпионаже и связях со спецслужбами, по ее мнению, замечены многие (к примеру, Трубецкой и Волконский), но наибольших успехов на этом поприще достиг, разумеется, Пестель. Остановимся на одном эпизоде из его шпионской деятельности. Речь идет об одном из пунктов его переписки с П.Д. Киселевым, в основном сосредоточенной в то время (в начале 1822 г.) вокруг вступления Пестеля в должность командира Вятского пехотного полка и множества возникших вокруг этого проблем, в основном финансового и кадрового характера. Вот как рассказывает нам эту историю Киянская: «Активно занимался Пестель и наблюдением за «настроением умов», и поведением офицеров 2-й армии. Из его переписки с Киселевым известно, например, о том, что на всех без исключения офицеров Пестель вел секретную картотеку. А начальник штаба, санкционировавший подобные занятия, пользовался этими материалами в своей практической деятельности. (…) Естественно, что вся эта работа была бы невозможна без целого штата специальных осведомителей. И именно их действий справедливо опасался в 1825 году капитан А. И. Майборода, подавая донос на своего командира. Тот же Майборода считал, что Пестель вербовал своих агентов прежде всего из среды местных евреев...» (О.И. Киянская. Павел Пестель. Офицер, разведчик, заговорщик. М., 2002. С. 111.) Нужно сказать, что идея полицейско-шпионской деятельности и осведомителей Пестеля живет в литературе уже своей, отдельной жизнью. В частности, некто Д.П. Ивинский в статье «А.С. Пушкин, П.И. Пестель и «кишиневский кружок декабристов» ( // 14 декабря 1825 года. Вып. VIII. Спб., 2010) вообще утверждает, что кишиневская управа «Союза благоденствия» была разгромлена при активном участии Пестеля, который действовал, в частности, через своих осведомителей (там же, с. 286-287). Правда, встречаются и возражения, основанные на логике и реалиях эпохи. Так, О.В. Эдельман в рецензии еще на одну книгу Киянской («Пестель» в серии ЖЗЛ), где данный пассаж повторен без изменений, пишет: «Не лишним будет указать, что сама по себе идея картотек, налаженного учета и сортировки агентурных данных принадлежит более поздней эпохе.» (Рецензия в целом: Отечественная история. 2006. № 6. С. 146-152.) Итак, последовательно. Киянская ссылается на публикацию писем Пестеля Киселеву, изданных в 1926 году Ф.И. Покровским и П.Г. Васенко (получившими у нас стойкое прозвище «Покровский и Васенька»). Опубликованы были только письма Пестеля (причем не все); содержание сохранившихся ответных писем Киселева дано в примечаниях. Одной из причин такой краткости было то, что в распоряжении публикаторов были не оригиналы писем, а более поздние их копии из архива историка Дубровина, причем далеко не идеальные: «копии эти написаны не совсем исправно и с пропусками, а потому представляется возможным только изложить содержание их в примечаниях». (Ф.И. Покровский, П.Г. Васенко. Письма Пестеля к П.Д. Киселеву. // Памяти декабристов. Сборник материалов. Т. III. Л., 1926. С. 155) В те годы в Госархив Российской империи пускали только двоих политически благонадежных историков – вышеупомянутого Н.Ф. Дубровина и Н.К. Шильдера. Трудно избавиться от картинки, как они сидят за соседними столами и, косясь друг на друга, стараются писать быстрее. Так вот, судя по виденным нами копиям, копии Шильдера, может быть, и меньше количеством, но несомненно исправнее. Дубровин небрежнее и хуже читал почерка, но вообще-то грех жаловаться, потому что многие из скопированных ими подлинников до нас не дошли. Таким образом становится понятно, почему «Покровский и Васенька» публиковать письма Киселева по этим спискам не стали. Интересующая нас ссылка ведет на одно из таких примечаний, к письму П.И. Пестеля, где дата отсутствует (что дополнительно указывает, по-видимому, насколько автор заморочен своим полком), но судя по ответу, написано оно было в начале февраля 1822 года. Вот как звучит интересующее нас место в пересказе Покровского и Васенко: «В заключение Киселев просит Пестеля не забыть составить для него биографии всех офицеров 2-ой армии, так как такой общий каталог будет для него очень полезен для справок.» (Покровский, Васенко. С. 167.) Уже из этой фразы можно понять, что Киселев пишет о каталоге, а не о картотеке, и ни о какой секретности речь не идет. Кстати, ничего секретного и полицейского не видят в этом месте и публикаторы, которые в предисловии как раз много рассуждают об отношениях Пестеля и Киселева и не считают их идиллическими. Но заметим, что упоминание всей Второй армии при этом сохраняется, то есть мероприятие предполагается довольно масштабное. Дубровинские копии, о которых идет речь в публикации, как и подлинники писем Пестеля Киселеву, хранились и хранятся в Питере, где и жили авторы публикации. Однако, если можно так выразиться, оригиналы писем Киселева Пестелю сохранились и хранятся в Москве, в Военно-ученом архиве, одной из частей нынешнего РГВИА. В некотором смысле – потому что это киселевские черновики. Сами письма, как и большую часть своего архива, Пестель уничтожил перед арестом. Для характеристики черновиков Киселева важны оба слова – первое «черновики», и второе – «Киселева». Почерк у него и без того генеральский, а уж в черновиках… И все равно это лучше, чем Дубровинские копии, то ли при чтении, то ли при списывании которых часть слов была прочитана неправильно. К примеру, французские местоимения «ваши» и «наши», как и русские, отличаются одной первой буквой, а в исполнении Киселева эти буквы отличаются довольно слабо. А подобная ошибка в чтении, оказывается, может привести к большим смысловым последствиям. Таким образом, у Киселева написано следующее. (Это самый конец письма, уже после ответов на все пункты письма Пестеля). «Прощайте, мой дорогой Пестель, со мною только Бурцев, и я устал, у нас были плохие войска(?) в Бессарабии, все положения не годятся, надо уметь руководить людьми или отказаться от командования ими. Постарайтесь в середине марта навестить меня, добрый день, не забудьте составить биографии всех ваших офицеров и дать мне те, что касаются ваших старших офицеров, я хочу составить общую для всей армии. Это будет Каталог для справок, более полезный, чем думают, и который даст мне возможность служить вам, ни с кем не советуясь и не производить изыскания, всегда неполные, а иногда и невыгодные». В этом абзаце вообще много прекрасного, не имеющего отношения ни к картотеке, ни к каталогу. Это вообще одно из двух моих любимых мест в письмах Киселева. (Второе – в последнем из сохранившихся писем Киселева, июнь 1823 года, тоже самый финал: «Вы знаете, что я отец семейства, но вы не знаете, какое счастье им быть, женитесь и оставим службу, чтобы жить в созерцании - etc. Прощайте, Макиавелли!») А второе – вот это. В нем есть «добрый день». И не говорите, что в этом нет ничего странного, - речь идет, напомню, о последнем абзаце письма, и абзацем раньше автор уже попрощался. А еще между «прощайте» и «добрый день» поместилось довольно резко сказанное «не ной» - а Павел действительно впал в некоторое уныние при виде доставшегося ему полка и изливал его в письме Киселеву. И обратите внимания, у нас куда-то подевалась вся Вторая армия, составлять для своих нужд сводку по офицерам Второй армии собирается вовсе не Пестель, а Киселев, и требует от Пестеля информации об офицерах его полка. (Вот и результат путаницы между «вашими» и «нашими»). Кроме того, речь идет вовсе не о полицейской картотеке, а об отделе кадров. Скорее всего, Киселев собирает данные из формулярных списков офицеров армии. Формуляры в то время хранились в полках, а в Главной квартире эти сведения отсутствовали, и когда возникал вопрос о переводе офицера А из полка Б в полк В, Киселев, наверное, чувствовал себя глупо, бегая по штабу и спрашивая: «Вы хотя бы знаете, кто этот А?» В дальнейшей переписке с обеих сторон вопрос о каталоге больше не поднимается. Возможно, Пестель, как и договаривались, заехал в марте и завез бумаги, а может быть, закрутился и забыл. Так что мы ничего не знаем о том, был ли этот каталог составлен. Но вообще-то и так видно, что вся эта история не имеет ничего общего ни с тайной полицией, ни с осведомителями, о которых нам поведала Киянская и которых принимают как несомненный факт ее последователи. Так что история в итоге получилась как в том анекдоте: и не Иванов, а Рабинович, и не выиграл, а проиграл, и не «Волгу», а три рубля, и не в «Спортлото», а в преферанс.
|
