К. П. КРЫЖАНОВСКАЯ, Е. М. РУССЕВ. К ВОПРОСУ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДЕКАБРИСТА А. П. ЮШНЕВСКОГО ПО УСТРОЙСТВУ ЗАДУНАЙСКИХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В БЕССАРАБИИ//Ученые записки Института истории Молдавского филиала АН СССР. Т.VI. Кишинев. -1957.

«Крепостная Россия забита и неподвижна. Протестует ничтожное меньшинство дворян, бессильных без поддержки народа. Но лучшие люди из дворян помогли разбудить народ»

В. И. Ленин

В фондах Центрального Государственного Военно-Исторического Архива СССР (ЦГВИА), Центрального Государственного Исторического Архива в Ленинграде (ЦГИАЛ), Центрального Государственного Исторического Архива Молдавской ССР . (ЦГИА МССР) и Одесского Областного Государственного Архива (ООГА) обнаружены весьма интересные и ценные документы первой четверти XIX века, говорящие о малоизвестной доселе деятельности в Бессарабии А. П. Юшневского — в будущем известного декабриста¹.

Указанные документы представляют собою официальную переписку различных гражданских и военных ведомств царской России по устройству в Бессарабии на правах иностранных колонистов болгарских и гагаузских выходцев из-за Дуная. Царистские по своей классовой направленности и политической целеустремленности, документы эти раскрывают перед нами корыстные цели, которые преследовал царизм своей колонизационной политикой в Бессарабии.

Естественно, что к такого рода материалам необходим особо критический подход с тем, чтобы выявить подлинное существо политики царизма, прикрывавшегося иногда либеральной фразой и облекавшегося в тогу благодетеля порабощенных турками балканских народов. Однако, несмотря на это, нельзя не признать и того, что некоторые мероприятия по Устройству переселенцев, как об этом свидетельствует документальный материал, объективно способствовали улучшению участи болгарских крестьян, искавших в Бессарабии спасение от кровавого гнета турецких поработителей. В выявленных нами архивных материалах особый интерес вызывают около 50 документов А. П. Юшневского, из коих половина является его автографами, остальные же — подлинниками, скрепленными его подписью.

Ценность этих документов заключается, во-первых, в том, что они раскрывают перед нами еще одну интересную страницу из истории заселения Бессарабии в начале прошлого столетия, во-вторых, и это главное, в том, что документы эти являются ярким свидетельствам демократических и антикрепостнических убеждений А. П. Юшневского. В-третьих, деятельность А. П. Юшневского по защите интересов переселенцев, так как ее отражают рассматриваемые нами документы, вскрывает в известной мере один из этапов формирования мировоззрения будущего активного участника движения декабристов.

Алексей Петрович Юшневский ² — генерал-интендант 2-й армии, видный член Южного общества, сыграл выдающуюся роль в деятельности тайной организации декабристов. В 1819 г. А. П. Юшневский вступил в Союз благоденствия. Впоследствии он был активным участником Южного общества декабристов, являлся председателем Тульчинской думы, затем одним из директоров Южного общества, которым руководил совместно с П. И. Пестелем. Он являлся участником Киевских съездов Южного общества, на которых обсуждались программа, тактика и очередные вопросы деятельности организации. А. П. Юшневский принимал участие в разработке программных вопросов декабристского движения на юге, являлся сторонником цареубийства и введения республики, и в известной мере участвовал в создании «Русской Правды» ³ — этого важнейшего документа революционной программы декабристов.

После поражения декабристского восстания Николай I жестоко расправился с его участниками. В «Росписи государственным преступникам, приговором Верховного уголовного суда осуждаемым к разным казням и наказаниям под № 16 числится А. П. Юшневский ⁴.

Верховным уголовным судом А. П. Юшневский, как «преступник I разряда», был приговорен к смертной казни через отсечение головы, по конфирмации — к лишению чинов и дворянства и вечной каторге, позже замененной 20-летним сроком каторжных работ, с последующим оставлением на поселение в Сибири ⁵.

*

Не касаясь причин и хода переселения болгар и гагаузов с территории порабощенной турками Болгарии на земли освобожденной Россией Бессарабии ⁶, остановимся вкратце на основных моментах деятельности А. П. Юшневского по ограждению задунайских переселенцев от крепостнических посягательств бессарабских бояр.

Царское правительство путем колонизации Бессарабии задунайскими переселенцами преследовало определенные классовые, политические цели, как-то: создание себе опоры в лице богатых колонистов-иностранцев и превращение Бессарабии путем колонизации в благоустроенный край, который служил бы делу завоевания симпатий покоренных Оттоманской Портой христианских народов Балканского полуострова ⁷.

26 апреля (8 мая) 1811 г. главнокомандующим Дунайской армией великим русским полководцем М. И. Кутузовым в Бухаресте было подписано специальное объявление к «Переселяющимся с правой на левую сторону Дуная обывателям христианского исповедания». В своем объявлении Кутузов торжественно обещал «... все возможные выгоды единоверцам нашим, освобождающимся из-под ига турецкого и переходящим добровольно с правого на левый берег Дуная...», предоставлял им «...трехгодичную льготу для освобождения от всяких земских податей и повинностей, которая потом может быть продолжится на несколько еще лет со времени водворения их на левой стороне Дуная, в тех местах, кои они сами изберут своим жительством, и где будут отведены свободные земли для их водворения»⁸, и, наконец, заверял задунайских переселенцев в том, «...что они не будут зависеть от Диванов здешних княжеств, но, составляя собою особое общество колониальных поселенцев, будут состоять в непосредс9венном распоряжении определенных к ним российских офицеров, без всякого в том влияния земских исправников» ⁹.

М. И. Кутузов проявлял известную заботу о болгарах, которые, спасаясь от турецкого гнета, уходили на левый берег Дуная¹⁰. Из болгарских добровольцев было создано Болгарское земское войско¹¹. Двухтысячный болгарский отряд, возглавляемый штабс-ротмистром Дмитрием Павловичем Вати-киоти, проявил храбрость в военных операциях и был отмечен Кутузовым. В борьбе против ненавистных турецких полчищ определенную помощь оказали русской армии и болгарские партизаны¹².

По Бухарестскому мирному договору от 16 мая 1812 г. царское правительство выговорило для христианских подданных султана право переселения в пределы России.

С целью быстрейшего выполнения этого, весьма выгодного для России, пункта договора, царское правительство специальной инструкцией от 21 августа 1813 г. предписало главе Временного правительства Бессарабской области Скарлату Стурдзе всячески способствовать устройству задунайских переселенцев в Бессарабии, «сохранить привязанность сих народов и охранить их от влияния наших врагов», дав восчувствовать выходцам из-за Дуная «выгоды отеческого и щедрого правления»¹³.

Не подлежит, однако, сомнению, что царское правительство далеко было от столь бескорыстных, филантропических целей. На деле царизм заинтересован был, во-первых, в быстрейшем заселении и освоении обширных новоприобретенных территорий, чего он мог добиться главным образом путем привлечения сюда колонистов; во-вторых, предоставлением в Бессарабии некоторых, льгот к привилегий переселенцам из-за Дуная царское правительство преследовало определенные политические объективы и именно, как это явствует из той же инструкции, «искусным образом, обратить на область сию внимание пограничных народов»¹⁴, а тем самым еще больше укрепить свое влияние на Балканах,

Эта внешнеполитическая сторона мероприятий по благоустройству Бессарабии все время находилась в центре внимания царского правительства. Так, в конфирмованной 21 мая 1816 г. записке, приложенной к императорскому рескрипту о назначении полномочного наместника Бессарабской области, между прочим, особый упор делается на «... политические уважения, и именно: чтоб смежные Турецкой империи области сугубо удостоверились в миролюбивых расположениях е. и. в., видя, что правление Бессарабии утверждается на основаниях твердых и во всем соответственным правам ее обитателей»¹⁵.

Конечно, объективно такая политика в известной мере положительно должна была сказаться на судьбе переселенцев, которым обещаны были некоторые преимущества как экономического, так и правового порядка. Эти-то привилегии привели к бурному росту переселенческого потока из-за Дуная.

Однако, как это вынужден был признать 16.11-1812 г. сам М. И. Кутузов, неоднократные обещания о выгодном для переселенцев устройстве их под покровительством России не выполняются и болгары, перешедшие на левую сторону Дуная, «не имеют даже твердого пристанища и скитаются по разным местам здешних княжеств»¹⁶.

Бессарабские помещики, получив в свое владение огромные участки земли и пользуясь господствовавшими в Бессарабии порядками, стремились всяческими посулами привлечь на свои вотчины, с целью дальнейшего закабаления, неустроенных переселенцев. Алчные откупщики казенных доходов в свою очередь творили произвол и чинили насилия над беззащитными переселенцами¹⁷. Местные власти, стоявшие на страже интересов помещиков, также не упускали возможности поживиться за счет беззащитных тружеников, прибывших из-за Дуная¹⁸.

Столкнувшись со все более угрожавшими им попытками закабаления их помещиками, переселенцы стали оказывать сопротивление крепостникам, прибегая не только к одной из наиболее распространенных пассивных форм классовой борьбы — выходу с помещичьих вотчин ¹⁹, но даже к восстаниям ²⁰. В этой борьбе они находили сочувствие и поддержку со стороны местного молдавского крестьянского населения, также изнывавшего под тяжестью помещичьего гнета и произвола местных чиновников²¹. В свою очередь, как это засвидетельствовано официальными документами, задунайские переселенцы укрывали в своих селах местных крестьян, «дабы тем и сих последних избавить от платежа земских податей и отправления повинностей»²². В этой борьбе с угнетателями росла ненависть к эксплуататорам, закалялась классовая солидарность и крепла дружба трудящихся слоев молдавского, болгарского и гагаузского народов ²³.

Случаи бегства задунайских переселенцев с помещичьих земель, дальнейшее пребывание на которых грозило им полным разорением и закабалением, в 1815—1816 гг. учащаются. Переселенцы стремятся уйти на казенные земли, выйдя тем самым из-под власти ненавистных им бессарабских бояр и откупщиков. Последние взывают к властям за содействием в деле поимки и насильственного водворения беглецов на боярские вотчины²⁴.

Управляющий Бессарабской областью И. М. Гартинг, также владевший обширными земельными угодиями в Бессарабии и весьма благоволивший к местной знати, решительно выступает в защиту интересов бессарабского боярина-крепостника И. Бальша — влиятельного вельможи, пользовавшегося большим весом в высших правительственных кругах, и распространяет крепостнические порядки и на свободных задунайских переселенцев. В апреле 1815 г. он предписывает Томаровскому, Гречанскому и Бендерскому исправничествам разыскать и водворить на старое местожительство беглых крестьян из двух селений помещика И. Бальша²⁵. Более того, 5 мая 1815 г. последовало предписание Гартинга командиру 2-го Оренбургского казачьего полка о командировании с этой целью в распоряжение Бендерского исправннчества 35 человек казаков при одном благонадежном офицере²⁶.

Переселенцы не могли примириться с создавшимся положением и стали настойчиво обращаться к главнокомандующему 2-й, бывшей Молдавской, армии, в то время генералу от кавалерии Л. Л. Беннигсену, с просьбой об устройстве их на условиях, объявленных Кутузовым.

Так, в частности, в прошении, которое задунайские переселенцы 8 сентября 1815 г. подают Беннигсену, они просят о даровании им «... в жительство достаточного количества земли по реке Дунаю», позволения «...дабы все болгарские семейства, кои и в прежние с Турцией войны поселились рассеянно в землях помещичьих, могли, по желанию своему, невозбранно переноситься для совместного с нами жительства», оставления им наименования Болгарского войска, «каковое носили... в минувшую с турками войну», и организации его «на правах знаменитого Войска Донского». В заключение просители, с законной гордостью отмечая ратные подвиги болгарских войнов в кампании 1806—1812 гг., молят Беннигсена о выделении им попечителя и об удовлетворении их просьбы ²⁷.

К указанной просьбе задунайских переселенцев Беннигсен подошел с точки зрения экономических и политических интересов царской России. В рапорте своем от 20 сентября 1815 г. Беннигсен, во-первых, обращает внимание императора на то, что «...сей трудолюбивый и к войне сродный народ», который никогда ранее не находился в зависимости от гражданских властей и тем паче от помещиков, «...может удержан быть в оседлости и верности к престолу...»только путем строгого соблюдения его спокон веку сложившихся обычаев. Во-вторых, особо подчеркивая, что именно притеснения со стороны молдавских помещиков и бессарабских земских властей вынудили часть переселенцев бросить свое имущество и перейти обратно за Дунай, Беннигсен предупреждает, что, в случае непресечения произвола, чинимого помещиками и земскими властями, за беглецами последуют остальные болгары. Уход переселенцев несомненно пагубно сказался бы на проведении колонизационной политики царского правительства и нанес бы серьезный ущерб его экономическим интересам.

Тем самым, выступление Беннигсена диктовалось отнюдь не желанием помочь переселенцам, а стремлением способствовать достижению тех экономических целей, которые преследовал царизм в Бессарабии.

И, наконец, рассматривая этот вопрос во внешнеполитическом плане — поддержания престижа Русского государства на Балканах, Беннигсен предостерегающе отмечает, что на положение задунайских переселенцев в Бессарабии взирает вся Болгария. Если удовлетворение выраженных переселенцами пожеланий, к тому же отвечающих интересам России, еще больше укрепит добрые чувства дружбы и симпатии болгар, то «Противное же тому положение навсегда поселит в сем обширном и многолюдном крае упорственное от нас устранение, а чрез то лишены будем тех выгод, каковые от оного ожидать можно...» ²⁸.

Как видно, царизму приходилось лавировать. С одной стороны, он не мог пренебрегать интересами господствующего класса Бессарабии, преследовавшего корыстные цели закабаления переселенцев. С другой же, с каждым днем все острее, становился вопрос о создании для переселенцев элементарных жизненных условий, без чего под угрозу ставилось само освоение бессарабских земель и наносился ущерб престижу России на Балканах.

В ответ на представление Бениигсена, субъективно преследовавшее защиту экономических и военно-политических интересов царской России, 31 декабря 1815 г. последовало предписание министра внутренних дел О. П. К.озодавлева И. М. Гартингу командировать по месту жительства болгар в Бессарабии особых чиновников, на которых возложить обязанность по сбору сведений, необходимых для решения вопроса об устройстве задунайских переселенцев²⁹.

В тот же день Козодавлев сообщил Беннигсену о принятом решении организовать комиссию для сбора сведений о поселенных в Бессарабии болгарах и предоставил ему право направить в нее своих представителен³⁰.

Во исполнение предписания министра внутренних дел была образована упомянутая комиссия. В качестве членов комиссии Гартингом командированы были отставной майор Ми-летич и гречанский исправник титулярный советник Марченко³¹. Своим отношением от 26 февраля. 1816 г. Беннигсен сообщил Гартингу о назначении им от 2-й армии членами указанной комиссии надворного советника Алексея Петровича Юшневского и штабс-ротмистра Дмитрия Павловича Ватикиоти. В заключение Беннигсен просил Гартинга о предоставлении Юшневскому всех необходимых ему сведений из канцелярии правитадя Бессарабской области или из архивов Молдавского и Валашского княжеств ³². Сборным местом всех членов комиссии было назначено местечко Рени ³³. А. П. Юшневский не случайно был введен в состав комиссии по сбору сведений о задунайских переселенцах.

Не подлежит никакому сомнению, что выбор Беннигсена определен был дипломатическими навыками А. П. Юшневского и прекрасной осведомленностью последнего в бессарабских делах. Осведомленность же его основывалась на том, что Юшневский, до своего назначения членом комиссии, продолжительное время проживал в Бессарабии, принимая самое активное участие в административном устройстве и управлении края. Убедительным свидетельством этому служат его формулярный список о службе, некоторые документальные материалы Бессарабского правительства, а также и собственноручное письменное показание Юшневского, поданное им в апреле 1826 г. Следственному комитету по делу декабристов. Как явствует из указанных документов, в конце декабря 1808 г., во время пребывания российских войск в Молдавском и Валашском княжествах в связи с русско-турецкой войной, Юшневский был прикомандирован к штату председательствовавшего в Диванах княжеств Молдавии и Валахии. Здесь Юшневский ведал делопроизводством на французском, немецком и польском языках, и «..сверх того употребляем был в качестве секретаря по разным предметам, входившим в обязанность председательствовавшего, как-то: по части полицейской, уголовной, тяжебной и в особенности по предмету снабжения находившейся там Армии всеми потребностями...» ³⁴.

После заключения мира с Оттоманской Портой и по упразднении штата председательствовавшего в Диванах, главнокомандовавшим Дунайской армией адмиралом П. В. Чичаговым Юшневский был назначен в штат областного начальника новоприсоединенной Бессарабии, с оставлением по-прежнему в ведомстве Государственной коллегии иностранных дел³⁵. Во время своей службы в должности штатного секретаря при начальнике Бессарабской области Юшневский занимался исполнением поручений преимущественно по предмету учреждения российского управления в новоприсоединей-ном крае, а затем управлял существовавшим там Департаментом финансов, торговли и статистики ³⁶. 16 ноября 1814 г. Юшневский по собственному желанию был освобожден от службы в Бессарабии. Летом 1816 г. полномочный наместник Бессарабской области А. Н. Бахметев оставил Юшневского в своем распоряжении для использования по делам управления Бессарабии «по,— как указывал лично Юшневский,— известности мне обстоятельств, обычаев и положения помянутого края»³⁷.

Об осведомленности А. П. Юшневского в бессарабских делах свидетельствует и И. М. Гартинг, который еще 12 октября 1813 г. отмечает, что Юшневский, «...находясь в Молдавии и Валахии при председательствовавших в Диванах сих княжеств более четырех лет, приобрел опытами познание о здешних обычаях и местных установлениях»³⁸.

Что же касается штабс-ротмистра Д. П. Ватикиоти, то он, как выходец из-за Дуная, был прекрасно знаком с положением переселенцев и пользовался в их среде большим авторитетом. Ведь известно, что именно под его командованием находилось Земское болгарское войско, сформированное по личному указанию Кутузова в июне 1811г.³⁹ Многие болгары и переселились-то в Бессарабию под руководством, как заявляют сами переселенцы, «храброго, доброго штабс-ротмистра Ватикиоти»⁴⁰. Учитывая осведомленность и авторитет, которым пользовался Д. Ватикиоти среди переселенцев, Беннигсен и назначил его своим вторым представителем в создававшуюся комиссию.

Хотя официально в документах нигде не говорится о том, что А. П. Юшневский возглавлял комиссию, но, по своему чину надворного советника и, главным образом, по активному участию его в ее работе, по обращениям центральных бессарабских властей непосредственно к нему, как это явствует из сохранившегося материала, с полным на то основанием можно предположить, что деятельностью комиссии руководил именно он. 4 марта 1816 г. А. П. Юшневский и Д. П. Ватикиоти прибыли из Тульчина, где помещалась штаб-квартира 2-й армии в Кишинев, а 11 марта направились в м. Рени, в котором должны были встретиться с остальными членами комиссии⁴¹. Ознакомившись на местах с крайне тяжелым положением переселенцев, Юшневский не ограничился формальным исполнением возложенных на него обязанностей по сбору сведений. Сохранившийся документальный материал убедительно говорит о том, что Юшневский в переселенческом вопросе проявил большую принципиальность и непоколебимую решительность, твердо и последовательно ограждая переселенцев от крепостнических вожделений бессарабских помещиков, насилий откупщиков и произвола местных земских властей.

Так, прибыв к месту своего назначения и удостоверившись в том, что предпринятые по указанию Гартинга местными властями меры по переводу задунайских переселенцев обратно на покинутые ими помещичьи земли влекут за собой разорение колонистов и являются вопиющим нарушением их прав, Юшневский и Ватикиоти в специальном отношении от 19 марта 1816 г. требуют от исправника Томаровского цынута немедленного прекращения этой операции⁴².

Обратясь по этому вопросу к Гартингу, в своем представлении от 20 марта Юшневский и Ватикиоти ее всей решительностью заявляют о том, что принудительный перевод переселенцев на помещичьи земли является прямым нарушением предписаний свыше об устройстве колонистов. К тому же, насильственное водворение колонистов на помещичьи земли приведет к их полнейшему разорению, так как они уже в какой-то мере успели обзавестись хозяйством на казенных землях. Сейчас же, потеряв свое имущество, захваченное помещиками, они должны вернуться опять в помещичьи села, из которых они затем переселены будут снова на казенные земли Буджака, после окончательного упорядочения дела по их устройству как иностранных колонистов. Доводя до сведения Гартинга свои соображения по данному вопросу, Юшневский и Ватикиоти обращают его внимание на необходимость отмены отданных им распоряжений ⁴³.

В своем ответе от 4 апреля 1816 г. на отношение Юшневского и Ватикиоти от 20 марта Гартинг заявляет о своем не согласии с их предложением о приостановлении принудительного возвращения беглых переселенцев на помещичьи земли. Целесообразность предписанных им в этом направлении мер Гартинг мотивирует, во-первых, тем, что только таким путем можно предотвратить худые последствия и беспорядки, порожденные выходом колонистов из помещичьих сел, во-вторых, фискальными соображениями, связанными с предстоящим обложением биром (т. е. податью.— К. К. и Е. Р.) всего податного населения Бессарабии. На основе этого Гартинг требует от Юшневского и Ватикиоти не чинить препятствий томаровскому исправнику в проведении им мероприятий по возвращению беглых переселенцев с казенных на помещичьи земли.

В заключение, став в несвойственную ему позу благодетеля болгар, Гартинг особо подчеркивает, что, в результате проводимой им операции, колонисты вернутся к своему имуществу и хозяйственным заведениям, коих лишились они при переходе с помещичьих на каземные земли. На помещичьих землях, на которые надлежит всех их возвратить, колонисты должны будут, по мысли Гартинга, оставаться вплоть до окончательного их устройства и выделения для этого соответствующих массивов казенных земель.⁴⁴

Благородную заботу об устройстве и избавлении переселенцев от крепостнических притязаний бессарабских помещиков и притеснений земских властей А. П. Юшневский проявляет не только в отношении болгарских выходцев из-за Дуная, но и в отношении коренных жителей края — молдаванах, проживавших на территории Буджака.

В своем рапорте от 7 апреля 1816 г. А. П. Юшневский и Д. Ватикиоти доводят до сведения Л. Л. Беннигсена, что в Буджаке, помимо задунайских переселенцев, состоящих, кроме болгар, «из немалого числа молдаван», также «...находятся ...старожилые обитатели Бессарабии, собственно так называемой, кои водворились там во время турецкого правления. Сих последних находятся в сем округе на казенных землях целые селения, кои равно изъявляют желание войти в состав Болгарского войска»⁴⁵.

Юшневский не ограничивается запросом о том, как ему поступать в создавшейся обстановке, а высказывает мнение, что «...полезнее было бы, чтобы все они (т. е. и задунайские переселенцы и коренные молдавские жители Буджака. — К. К. и Е. Р.) обращены были в состав предполагаемого образования Войска Болгарского»⁴⁶.

А ведь известно, что, в случае устройства на началах объявленных М. И. Кутузовым, переселенцы пользовались бы определенными привилегиями, не находились бы в ведении земских властей, и, что главное, на них не распространялись бы действовавшие в то время в Бессарабии крепостнические порядки.

Тем самым, ратуя за такого рода устройство всего сельского населения Буджака, А. П. Юшневский старался улучшить положение и молдавских крестьян, столь страдавших от самоуправства местных властей и произвола бессарабских бояр-крепостников. И в этом, на первый взгляд незначительном факте, видно яркое проявление дружеского участия передовых людей царской России по отношению к трудящимся массам молдавского народа.

Не получая в своей работе должного содействия со стороны гражданских властей Бессарабии, Юшневский и Ватикиоти 10 апреля 1816 г. обращаются с пространным рапортом лично к Беннигсену ⁴⁷.

В своем рапорте они пишут о возросшем угнетении переселенцев земскими властями, внушающими к тому же болгарам мысль о невыгодности вступления их в предполагавшееся Болгарское войско, о преступных элементах, находящихся у руководства некоторыми цынутами, о попытках местных властей скрыть чинимый ими произвол, с каковой целью они вынуждают переселенцев давать расписки об отсутствии у них каких-либо претензий к властям, о возросших поборах, взимаемых с переселенцев, что ведет к их разорению или вынуждает искать спасения путем бегства в пределы Турецкой империи. Прилагая к своему рапорту два из многочисленных прошений переселенцев, которые неоднократно обращаются в комиссию с просьбой о заступничестве, Юшневский и Ватикиоти просят Беннигсена временно возложить на них «...охранение задунайских переселенцев от претерпеваемых притеснений, кои, поселяя в них боязнь, препятствуют даже самой комиссии привести с желаемым успехом к окончанию возложенное на нее поручение»⁴⁸.

Ходатайствуя перед Беннигсеном об освобождении задунайских переселенцев от непосильной для них подводной повинности, Юшневский и Ватикиоти в рапорте от 11 апр. 1816 г. с большой похвалой отзываются о болгарских колонистах, «...трудолюбивыми руками... (которых) степи бессарабские, дотоле дикие, превзошли, наконец, плодородием большую часть земель сего края; и если бы преимущества, предоставленные им письменно покойным князем Кутузовым Смоленским, исполняемы были на самом деле, то задунайские переселенцы превзошли бы довольством всех прочих обитателей сей области; теперь же они превосходят их только трудолюбием».⁴⁹

Получив ответ Гартинга, в котором он приводил известную мотивировку необходимости принудительного возвращения переселенцев на помещичьи земли, Юшневский и Ватикиоти 15 апреля 1816 г.⁵⁰ обращаются непосредственно к Л. Л. Беннигсену, «...признав бесполезным убеждать вновь его превосходительство (т. е. Гартинга. — К. К. и Е. Р.) в истине представленных прежде замечаний...» ⁵¹.

В рапорте с особой силой подчеркивается, что переселенцы не бродяги, а люди, вынужденные покидать свои насиженные места, дабы спастись от притеснений помещиков. Местному начальству надлежало установить причины создавшегося невыносимого для переселенцев положения. Однако местное начальство, «...пекущееся о частной выгоде помещиков», этого не удосужилось сделать. Переселенцы, обосновавшись на казенных землях, обзавелись уже на них хозяйством. Сейчас же, по распоряжению Гартинга, их оттуда сгоняют. Тем самым, их ждет полное и окончательное разорение, ибо они, потеряв имущество, захваченное помещиками, сейчас лишаются и того, что успели приобрести на казенных землях. Ссылки Гартинга на беспорядки и худые последствия, вызываемые якобы переходом переселенцев с помещичьих на казённые земли, квалифицируются авторами рапорта как несостоятельные. Считая «...виновным молчание... при виде явного разорения переселенцев» ⁵². Юшневский и Ватикиоти и обратились к Беннигсену, уповая на его заступничество за перешедших из-за Дуная крестьян.

Как явствует из вышеприведенных фактов, Юшневский и Ватикиоти по своей собственной инициативе расширяют круг обязанностей комиссии и самым решительным образом выступают в защиту задунайских переселенцев от притеснений со стороны помещиков и местных властей. Увидев в лице Юшневского и остальных членов Комиссии защитников прав своих, задунайские переселенцы стали активизировать свои действия и смелее уходить из помещичьих владений. Ушедшие на казенные земли возвращались на помещичьи вотчины и увозили свои постройки. Посессоры помещичьих вотчин, а также и сами помещики забили тревогу по поводу ухода болгар на казенные земли, разрушения ими построек и увоза строительного материала на места их нового поселения. Беспокойство крепостников тем более возрастало, что удержать переселенцев было невозможно, так как они, по свидетельству земских властей, готовы были оказать сопротивление ⁵³. На ноги подняты исправничества; 2-й департамент Бессарабского областного правительства принимает меры к удовлетворению жалоб помещиков. Не по душе пришлось земским исправникам вмешательство Юшневского и Ватикиоти в обычное течение их жизни. Цынутные власти всячески старались помешать нормальной работе комиссии, не посылали необходимых писцов и переводчиков, а также торопились записать задунайских переселенцев в число «старожилых поселян», на которых не распространялись обещанные переселенцам льготы.

И по этому поводу вмешался Юшневский, предотвращая угрозу закрепощения задунайских переселенцев, временно находившихся на помещичьих землях ⁵⁴.

Насильственное удержание на помещичьих землях и произвол местных властей неизбежно приводили к увеличению случаев побега задунайских переселенцев за границу, что несомненно пагубно сказывалось на экономике края и наносило ущерб престижу царской России, всячески старавшейся выступать в роли «благодетельницы» порабощенных турками народов Балканского полуострова.

Уход задунайских переселенцев за границу, вызванный опасением, что с казенных земель, на которых они искали спасения от притеснений бояр и земских властей, их могут насильно водворить обратно в помещичьи вотчины, явился действенным средством давления снизу на царское правительство.

О серьезном же беспокойстве правящих верхов России, вызванном уходом за границу крестьян Бессарабии, красноречиво свидетельствует и рескрипт Александра I от 1 апреля 1816 г., в котором он вынужден отметить, «...что беспорядки, особливо с некоторого времени, дошли до высочайшей степени, так что многие невинные семейства смиренных поселян, оставя жилища свои, ищут убежища за границей» ⁵⁵.

С целью пресечения отмеченных царским рескриптом беспорядков, 25 апреля 1816 г. министр внутренних дел О. П. Козодавлев предписал Гартингу отменить все распоряжения по насильственному водворению беглых переселенцев обратно на помещичьи земли, оказать содействие колонистам в возвращении им захваченного у них помещиками имущества, принять меры против неосновательных претензий помещиков и, наконец, пресечь произвол, чинимый властями в отношении выходцев из-за Дуная ⁵⁶.

Пока велась эта бюрократическая переписка, положение переселенцев продолжало оставаться тяжелым. Общаясь с переселенцами, Юшневский и Ватикиоти сталкиваются со все новыми и новыми фактами произвола местных властей. Доводя 17 мая 1816 г. до сведения Беннигсена тяготы, «...каковые и в военном положении Бессарабского края жители оного никогда не претерпевали», Юшневский и Ватикиоти подчеркивают, что результатом этого явилось бегство за Дунай нескольких тысяч задунайских переселенцев, одушевлявших «...примером своим земледелие и промышленность помянутого края» ⁵⁷ .

Во второй половине мая Юшневский своими неоднократными представлениями Гартингу требовал приостановления насильственного перевода переселенцев с казенных на боярские земли, пресечения произвела земских властей и возврата переселенцам захваченного у них помещиками движимого и недвижимого имущества. К своим представлениям Юшневский прилагал многочисленные жалобы болгар, подававшиеся ими на имя Комиссии по сбору сведений о задунайских переселенцах⁵⁸.

Продолжавшийся уход переселенцев за границу и вызванное им предписание царского правительства о принятии мер по их устройству заставили Гартинга, во-первых, приостановить принудительный перевод болгар на помещичьи земли ⁵⁹, и, во-вторых, приступить к рассмотрению жалоб задунайских переселенцев ⁶⁰. По требованию А. П. Юшневского, при разборе этих жалоб обязательным являлось присутствие одного из членов возглавляемой им Комиссии по сбору сведений о задунайских переселенцах ⁶¹. Однако, рассмотрение указанных жалоб, согласно распоряжению Гартинга, должно было производиться «на основании здешних прав [и] обычаев» ⁶².

Такую установку Юшневский, как это явствует из его отношения от 1 июня 1816 г., считал в корне неправильной по следующим соображениям. Во-первых, в силу предписания министра внутренних дел, все имущество, захваченное помещиками, подлежит возвращению переселенцам. Во-вторых, согласно объявлению Кутузова, болгары должны составлять Особое общество колониальных переселенцев. А посему, как это подчёркивает Юшневский, «... они не могут быть сравнены с природными поселянами сего края, и, следовательно, по исполнении условных своих обязанностей к владельцам земель, они свободны и имущество их ни под каким предлогом не может быть распоряжаемо теми правами, каковые предоставлены здесь частным владельцам над собственностью земледельца...». В силу всего этого Юшневский и просит Гартинга руководствоваться предписанием Козодавлева ⁶³.

Несмотря на все это, Гартинг, как это видно из его отношения к Юшневскому от 3 июня 1816 г., продолжает упорствовать в своем намерении рассматривать права и обязанности задунайских переселенцев на основе крепостнических порядков Бессарабии, что вполне естественно для рьяного защитника помещичьих интересов, каковым и являлся он.

Установку свою по этому вопросу он пытается обосновать следующими четырьмя положениями:

1) Имея возможность сразу же после перехода из-за Дуная поселиться на казенных землях, болгары обосновались все же в помещичьих селениях, покидая которые, они наносят огромный ущерб помещикам.

2) Поселившись на помещичьих землях, болгары обязаны тем самым выполнять все повинности, как и коренные жители, сидящие на частновладельческих землях.

3) В случае отобрания у помещиков оставшегося на их землях имущества беглых переселенцев, помещики будут жаловаться самому императору. 4) Среди переселенцев, покидающих помещичьи земли, есть и болгары-старожилы, обосновавшиеся на этих землях задолго до войны 1806—1812 гг.⁶⁴, т. е. до обещания Кутузовым выходцам из-за Дуная известных льгот и привилегий. В своем рапорте Беннигсену от 9 июня 1816 г. ⁶⁵ Юшневский и Ватикиоти доказали полнейшую несостоятельность выдвигавшихся Гартингом положений.

Во-первых, при отсутствии специального уложения о заселении Бессарабии задунайскими переселенцами, последние «...заняли первую порожнюю землю, какая им представилась, и, знавши, что она принадлежала казне Оттоманской Порты, построили для себя своим иждивением жилища, большей частью на тех самых местах, где имели свои селения татары, обитавшие здесь во время турецкого владения»⁶⁶. Понуждаемые помещиками платить им подати, переселенцы выполняли это требование до тех пор, пока, не будучи более в силах переносить помещичьи притеснения, перешли на казенные земли. Доходы с переселенцев, о потере которых сетует Гартинг, доставшиеся помещикам случайно, «...составляли временный их (т. е. помещиков. — К. К. и Е. Р.) прибыток, существование коего зависело от доброй воли переселенцев занимать их земли» ⁶⁷.

Во-вторых, взаимоотношения переселенцев с помещиками основываться должны не на местных правах и обычаях, а на договорных началах. Поэтому, конфискация помещиками движимого и недвижимого имущества беглых колонистов является незаконным актом.

В-третьих, погашение переселенцами задолженности помещикам как по линии уплаты десятины, так и по линии отработок, должно опять-таки производиться не на основе господствовавших в то время в Бессарабии крепостнических норм и положений, а на основе договоренности лично свободных переселенцев с помещиками. Что же касается возможных жалоб помещиков на болгарских колонистов, чего так опасался Гартинг, то для таковых помещики не имеют абсолютно никаких оснований.

В-четвертых, болгары, поселившиеся на бессарабских землях еще в годы турецкого там владычества, пользуются теми же. правами и привилегиями, что и собратья их, перешедшие в Бессарабию в 1806—1812 гг., чему основанием служит предписание Министерства внутренних дел. Следовательно, «...давность переселения... не лишила их свободы»⁶⁸.

В заключение, Юшневский и Ватикиоти еще раз подчеркивают, что «Причины перехода их (т. е. переселенцев — К. К. и Е. Р.) на земли казенные состоят отнюдь не в упорстве их и скрываются не в поведении болгар, но в образе управления местного правительства. Причины сии суть те же самые, кои побудили природных жителей сего края искать убежища в турецких владениях, чему вероятно последовали бы и все переселенцы, как сие многими примерами доказано...», если бы не ходатайство за них главнокомандующего 2-й армией, вселившее в них надежду на благоприятное разрешение вопроса об их устройстве ⁶⁹.

В результате мер, предпринятых по свободному устройству задунайских переселенцев, уход их за границу прекратился. Более того, как это видно из рапорта Юшневского и Ватикиоти от 25 июня 1816 г. Беннигсену, «...многие семейства болгар, жительствующих в Молдавии и Валахии, имеют же лание переселиться в Бессарабскую область, чтобы соединиться со своими соотечественниками» ⁷⁰. С радостью донося об этом желании выходцев из-за Дуная, Юшневский и Ватикиоти, не преминули и на сей раз подчеркнуть, «...сколь великая польза произойти может от заселения обширных степей Бессарабского округа» ⁷¹.

Неоднократные, основанные на столь обстоятельных рапортах Юшневского и Ватикиоти, представления Беннигсена министру внутренних дел о целесообразности назначения в качестве попечителя «... благонадежного чиновника и к сему болгарскому народу, который (попечитель — К. К. и Е. Р.) бы в возможности был оказать им справедливую защиту и охранять противу притеснений и незаконных требований, дабы отчаяние. не понудило сей трудолюбивый и верный народ бросить свои жилища и искать в прежних местах, откуда переселились они в Бессарабскую область, себе убежище» ⁷², возымели свое действие. 12 мая 1816 г. Беннигсен получил отношение министра внутренних дел Козодавлева, который сообщил ему постановление Комитета министров от 29 апреля 1816 г.⁷³, предусматривавшее между прочим и назначение в качестве попечителя задунайских переселенцев «особого благонадежного чиновника, который бы управлял ими... [и] оказывай им защиту в нужных случаях...» ⁷⁴.

Доводя все это до сведения полномочного наместника Бессарабской области А. Н. Бахметева, своим отношением от 25 июня 1816 г. Л. Л. Беннигсен сообщает ему, что предписал он выполнение функций попечителей А. П. Юшневскому и Д. П. Ватикиоти, «... зная совершенно о благонадежных способностях и благоразумии» ⁷⁵ этих чиновников. В заключение Беннигсен просит Бахметева снабдить попечителей инструкцией, каковой они руководствовались бы в их деятельности ⁷⁶.

Предписанием от 10 июля 1816 г. Бахметев уведомил Д. Ватикиоти о назначении его попечителем болгарских переселенцев и снабдил его пространной инструкцией ⁷⁷, которая, как это явствует из сохранившегося в автографе отпуска ее, составлена была А. П. Юшневским.

Следовательно, несмотря на столь горячую рекомендацию Беннигсена, А. П. Юшневский не был назначен одним из попечителей задунайских переселенцев. Причину этого узнаем мы из показаний самого же Юшневского Следственному комитету по делу декабристов. Так, упомянув о своей работе по сбору сведений о болгарских переселенцах, Юшневский дословно заявляет следующее: «Между тем как я занимался окончанием данного мне поручения (по сбору сведений о задунайских переселенцах. — К-К. и Е.Р.), прибыл в Бессарабию полномочный наместник: тогда Г. Геиерал-Лейтенант Бахметев, по желанию коего Главнокомандующий Армиею оставил меня в его распоряжении, по предмету преобразования тамошнего Управления ⁷⁸, а 4-го Июля того же 1816 года назначен я был членом в тамошний временный Комитет, который на предмет сей учрежден был с Высочайшего разрешения»⁷⁹.

Вот почему нельзя согласиться с утверждением Н. И. Казакова, который, касаясь вопроса об устройстве болгарских переселенцев, пишет, что в 1816—1817 гг. А. Юшневский состоял попечителем болгарских колонистов ⁸⁰.

Работая в учрежденном Бахметевым Временном комитете, Юшневский продолжал заниматься делами задунайских переселенцев. Именно в Комитет и обращались бессарабские помещики с жалобами на задунайских переселенцев ⁸¹. И тут-то, как это видно будет из дальнейшего, задунайские переселенцы и находили в лице А. П. Юшневского своего решительного заступника.

Во исполнение правительственных предписаний по устройству болгарских переселенцев предпринимаются некоторые меры. Так, главнокомандующим 2-й армией командированы были специальные чиновники для съемки земель, предназначавшихся под поселение болгар ⁸². 1 июля 1816 г. полномочный наместник Бессарабской области А. Н. Бахметев предписал 2-му департаменту Бессарабского областного правительства приостановить перевод крестьян-переселенцев как с помещичьих на казенные, так и с казенных на помещичьи земли ⁸³.

В деле устройства болгар на землях Бессарабии несомненный интерес представляет рапорт А. Н. Бахметева императору Александру I от 3 июля 1816 г.⁸⁴. Интерес к этому рапорту возрастает тем более, что составлен он был лично А. П. Юшневским, о чем свидетельствует сохранившийся собственноручный отпуск данного документа. Рапорт этот как бы обобщает взгляды А. П. Юшневского по вопросу устройства задунайских переселенцев, в защиту которых он и на сей раз выступает со всей решительностью.

Весьма обстоятельно изложив переход задунайских переселенцев, по национальному признаку состоящих из «болгар, молдаван и весьма малого числа греков», и отметив притеснения, которым переселенцы подвергались со стороны земских чиновников и откупщиков частных земель, Юшневский высказывает вполне резонное мнение о том, что просьба переселенцев об организации Войска Болгарского вызвана была единственным стремлением таким путем избавиться от претерпеваемых ими притеснений.

Дав весьма обстоятельное обоснование нецелесообразности, по его мнению, с точки зрения государственных интересов, а также и выгод переселенцев, организации такого войска, Юшневский высказывает твердое убеждение в том, что как для государства, так и для болгар выгоднее будет устройство переселенцев на казенных землях в качестве земледельцев. Кроме того, он также считает целесообразным и для государства выгодным предоставить переселенцам дополнительную шестилетнюю льготу, которую распространить и на тех «из соотечественников их, кои пожелали бы вновь переселиться в Бессарабию из турецких владений, чего с достоверностью ожидать можно, коль скоро благоденствие переселившихся уже утверждено будет на прочном основании» ⁸⁵.

Сообщив в рапорте о данном Бахметевым распоряжении Бессарабскому областному правительству, дабы без утверждения наместника «...не простирало к болгарам никаких требований и не употребляло бы их ни в какие повинности», Юшневский расценивает возможные претензии помещиков к болгарам-колонистам лишенными всякого основания, ибо «переведение и водворение сих людей не стоило ни малейшего иждивения ни казне, ни помещикам»⁸⁶.

Из приведенного рапорта видно, что Юшневский, не выходя за рамки правительственных установок по переселенческому вопросу, старался все же максимально улучшить материально-правовое положение задунайских переселенцев и добиться как можно более широкого претворения в жизнь обещанных им льгот и привилегий.

Предписанием от 4 июля 1816 г.⁸⁷ министр внутренних дел Козодавлев препровождает Бахметеву уведомление Беннигсена, состоящее «...из донесения к нему (т. е. Беннигсену. — Авт.) отправленных им военных чиновников (т. е. А. П. Юшневского и Д. Ватикиоти.— Авт.) и из просьбы, поданной им болгарами». Отметив словами самого рапорта Юшневского на имя Беннигсена ⁸⁸, что со времени поселения болгар «...местное начальство дало им восчувствовать такие тягости», каковых и при прежнем правлении в Бессарабском крае «жители оного никогда не претерпевали, от чего правительство лишилось несколько тысяч семейств самых трудолюбивейших поселян», Козодавлев предписывает Бахметеву рассмотреть это дело.

В свою очередь Юшневский и Ватикиоти двумя рапортами от 8 июля 1816 г.⁸⁹ сообщают Бахметеву о продолжающемся произволе местных властей и откупщиков как в отношении наложения на переселенцев чрезмерных повинностей, так и в отношении неудовлетворения жалоб переселенцев на помещиков, захвативших имущество колонистов.

Однако и крепостники своих позиций не сдавали и продолжали упорно домогаться содействия правительства в деле закабаления задунайских переселенцев. Так, например, 9 июля 1816 г. откупщики помещичьих имений просят распоряжения Бахметева о водворении на старое местожительство в селениях Гречанского и Хотарничанского цынутов «903 семейств болгар... и 820 хозяев молдаван», переселившихся на казенные земли Бендерского и Измаильского цынутов⁹⁰.

Закончив свою работу по сбору сведений о задунайских переселенцах, комиссия в составе А. П. Юшневского, Д. Ватикиоти, отставного майора Милетича и титулярного советника Марченко рапортом от 13 июля 1816 г.⁹¹ донесла А. Н. Бахметеву о результатах произведенного ею обследования.

Выводы комиссии следующие:

1. Задунайские переселенцы действительно желают образовать Войско Болгарское.

2. Как явствует из именной переписи переселенцев обоих полов, сопровождаемой перечневыми ведомостями, «...общество сих переселенцев состоит из 12 813 душ мужеска пола, в числе коих 10 756 настоящих болгар, 1872 молдаван и 185 греков, кои, живши вместе с болгарами во владениях Порты Оттоманской, с ними же переселились и в Бессарабскую область». Причем, комиссия признала нужным «...показать и число природных жителей, занимающих казенные земли, предназначаемые для совокупного водворения задунайских пере-саченцев. Число таковых природных жителей состоит из 1160 душ мужеского пола, кои все изъявили равное желание состоять на одинаковом положении с задунайскими переселенцами» ⁹²

3. При водворении в Бессарабии переселенцам не были предоставлены правительственные пособия.

Основным занятием переселенцев является хлебопашество и скотоводство. Материальное положение большей части переселенцев «весьма бедно от многих тягостей и притеснений, кои понесли они, наравне с природными жителями сего края...» ⁹³.

4. Не водворенных переселенцев нет. Жилищные условия их крайне тяжелые, «...ибо все они, а особливо занимающие казенные земли, живут в землянках; число же имеющих избы столь мало, что не может быть принято в рассуждение» ⁹⁴.

23 августа 1816 г., сообщая Л. Л. Беннигсену об окончании порученных комиссии изысканий по сбору сведений о болгарских переселенцах, А. Н. Бахметев отмечает, что А. П. Юшневский, «...окончив порученность, на него возложенную, представил... производство дела, объемлющее как настоящее положение сих людей, так равно и все сведения, необходимые к предположенному улучшению оного...»⁹⁵. В своем ответе А. Н. Бахметеву от 6 сентября 1816 г. Л. Л. Беннигсен с удовлетворением отмечает, что А. П. Юшневский своей работой в комиссии «...открыл легчайший путь к дальнейшим распоряжениям для благосостояния сих новых жителей...»⁹⁶ Соратник А. П. Юшневского попечитель бессарабских задунайских переселенцев Д. Ватикиоти продолжал защищать интересы своих подопечных с той же решительностью и последовательностью, которыми отмечена была непродолжительная по времени, но весьма значительная по своим результатам деятельность возглавлявшейся А. П. Юшневским комиссии.

Несмотря на неоднократные рапорты Д. Ватикиоти о непрекращавшихся притеснениях задунайских переселенцев со стороны бессарабских помещиков, откупщиков и земских властей, положение их все же продолжает оставаться тяжелым.

На чинимый господствующим классом произвол задунайские переселенцы, вопреки строгим предписаниям полномочного наместника Бессарабской области А. Н. Бахметева, не останавливавшегося даже перед применением вооруженной силы⁹⁷, продолжают, подчас вместе с коренными молдавскими жителями, массовый переход на казенные земли, дружно сопротивляются попыткам их насильственного водворения обратно на помещичьи вотчины, а некоторые из них уходят за границу.

Не ограничиваясь только этими пассивными формами классовой борьбы, задунайские переселенцы отказываются принести присягу на верность царю до тех пор, пока не будет разрешен вопрос об их устройстве в Бессарабии на тех началах, которые им были обещаны покойным М. И. Кутузовым ⁹⁸.

Отказ от принесения присяги на верность престолу — еще одна своеобразная форма давления снизу на правительство с целью ускорения выполнения им данных задунайским переселенцам обещаний,— не на шутку встревожила местные власти Бессарабии.

В свою очередь бессарабские помещики и откупщики настоятельно просят А. Н. Бахметева принять срочные меры к удержанию переселенцев на помещичьих вотчинах и к принудительному возвращению обратно тех из них, которым удалось перейти на казенные земли.

По этому вопросу ведется большая переписка; жалобы помещиков рассматриваются во Временном комитете. В цынуты, заселенные переселенцами, А. Н. Бахметев направляет ответственных правительственных чиновников ⁹⁹, которые различными заверениями и посулами должны были успокоить задунайских переселенцев и уговорить их не покидать помещичьих вотчин, беспрекословно повиноваться своим эксплуататорам и терпеливо ждать обещанного, но пока не выполнявшегося, благоприятного решения их участи.

Более того, некоторые из бессарабских помещиков-крепостников, в частности небезызвестный И. Бальш, являвшийся камергером императорского двора, 26 июля 1816 г.¹⁰⁰ обращается с жалобой к самому императору Александру I. В своей жалобе И. Бальш просит содействия властей к удержанию на его вотчинах задунайских переселенцев и насильственному водворению обратно в его имения тех из них, которые ушли из его селений на казенные земли.

Между прочим, отмечая в своей жалобе массовый выход задунайских переселенцев с его вотчин, И. Бальш заявляет, что «Многие из них по приезде членов комиссии, назначенной графом Беннигсеном, (т. е. А. П. Юшневского и Д. П.Ватикиоти. — К- К. и Е. Р.) своевольно оставили свои жилища, чтобы поселиться в древней Бессарабии» ¹⁰¹ (т. е. Буджаке.— К. К. и П. Р.).

По указанию Александра I, статс-секретарь И. А. Каподистрия 28 февраля 1817 г. направляет жалобу И. Бальша полномочному наместнику А. Н. Бахметеву «...для рассмотрения и удовлетворения по законам» ¹⁰².

11 апреля 1817 г. А. Н. Бахметев уведомляет И. А. Каподистрия о том, что жалоба И. Бальша будет рассмотрена как только последний представит дополнительные документальные данные, подтверждающие права его над задунайскими переселенцами, проживающими в его селениях ¹⁰³.

Во исполнение указаний свыше, жалоба И. Бальша была передана А. Н. Бахметевым на рассмотрение Временного комитета Бессарабского областного правительства ¹⁰⁴.

Тут-то мы снова встречаемся с А. П. Юшневским, который, в качестве члена Комитета и управляющего его канцелярией ¹⁰⁵, столь же решительно продолжал выполнять свою благородную миссию по защите задунайских переселенцев от крепостнических притязаний бессарабских бояр.

Об этом мы располагаем некоторыми данными, представляющими несомненный интерес для характеристики А. П. Юшневского как ярого противника крепостников вообще, бессарабских помещиков в частности, ревностного поборника предоставления задунайским переселенцам обещанных им прав колонистов, свободных от всяких обязательств в отношении помещиков, а тем самым сторонника буржуазного пути развития бессарабской деревни. 23 июля и 1 августа 1817 г. жалоба И. Бальша рассматривалась ¹⁰⁶ на заседании присутствия Бессарабского временного комитета. Пользуясь своим большинством в присутствий, молдавским боярам — членам Комитета удается протащить выгодное для И. Бальша, а следовательно, и для всех них — бояр и помещиков-крепостников, предварительное решение о принадлежности им болгарских переселенцев, водворившихся в помещичьих имениях.

Только двое из членов Комитета не согласились с таким решением вопроса и остались «при мнении», противном корыстным, крепостническим установкам бессарабского дворянства. Одним из них был сам председатель Комитета И. Хр. Калагеоргий, вторым — А. П. Юшневский, перед подписями которых под протоколами указанных заседаний стоит собственноручная их помета «при мнении».

Более того, как об этом свидетельствует рапорт Бессарабского временного комитета А. Н. Бахметеву от 11 августа 1817 г., И. Хр. Калагеоргий и А. П. Юшневский, «...не согласясь с мнением молдавских членов, предъявили особые мнения» ¹⁰⁷, которые препровождены были полномочному наместнику.

Предпринятые разыскания не увенчались, к сожалению, успехом, и мы пока не располагаем не то что подлинным текстом, но даже и полными копиями с указанных «особых мнений». В настоящее время в нашем распоряжении имеется всего лишь краткое изложение их, содержащееся в рапорте Бессарабского Верховного Совета от 16 апреля 1818 г. А. Н. Бахметеву по делу о переселении крестьян из имений И. Бальша на казенные земли ¹⁰⁸.

Мнение Калагеоргия, так как оно зафиксировано в упомянутом рапорте, сводится, в основном, к следующему: принудительный перевод обратно с казенных земель на помещичьи приведет к окончательному разорению задунайских переселенцев, повлечет за собой массовый уход их за границу, а тем самым указанное мероприятие «не может быть удовлетворительно ни для правительства, ни для помещиков».

Поэтому Калагеоргий считал целесообразным следующее:

а) болгар, уже перешедших на казенные земли, помещикам не возвращать;

б) болгар, перешедших в Бессарабию до войны 1806— 1812 гг. и живущих на частновладельческих вотчинах, «оставить попрежнему на землях помещичьих»;

в) болгарам, перешедшим «в сей край по вызову правительства в последнюю с турками войну», разрешить переход на казенные земли ¹⁰⁹.

В августе Калагеоргий подал по этому же вопросу новое «мнение», сохранившееся в отпуске, написанном рукою самого А. П. Юшневского¹¹⁰. К прежнему своему «мнению» Калагеоргий присовокупляет весьма существенное требование о том, чтобы при рассмотрении претензий И. Бальша учитывались не только его показания, а проведена была проверка их «местным изысканием и сношением с болгарами»¹¹¹.. Не подлежит никакому сомнению, что показания задунайских переселенцев были бы далеко не в пользу бессарабских помещиков-крепостников.

«Особое мнение» А. П. Юшневского, как это явствует из упомянутого рапорта, проникнуто демократизмом и пронизано определенной антикрепостнической направленностью.

А. П. Юшневский со всей определенностью заявляет, что бессарабские помещики не имеют никаких правовых оснований на удержание в своих селениях крестьян, «ибо, ежели молдавские члены (Временного комитета.— К. К. и Е. Р.) в рапорте своем (А. Н. Бахметеву.— К.. К- и Е. Р.) и выводят, что переселение возбранено в сем крае, то подлежит доказать, что, по силе его учреждений, поселяне привязаны к земле, ими занимаемой, законы же и постановления (молдавских господарей XVII—XVIII вв. — К. К. и Е. Р.), приводимые молдавскими господами членами, не доказывают в пользу помещиков...»¹¹².

Переходя далее к частному вопросу — относительно прав помещиков на задунайских переселенцев, живущих в помещичьих селениях, А. П. Юшневский со всей решительностью подчеркивает полнейшую несостоятельность помещичьих притязаний в отношении всех задунайских переселенцев, в особенности тех из них, которые в большом числе прибыли в Бессарабию на жительство по приглашению российского правительства во время войны 1806—1812 гг. и после заключения Бухарестского мира¹¹³.

А. П. Юшневский отвергает эти крепостнические притязания и считает, что при рассмотрении вопроса о взаимоотношениях задунайских переселенцев с бессарабскими помещиками обязательно должны быть учтены следующие принципиальные положения:

1. Задунайские переселенцы, поселившиеся в Бессарабии после 1806 г., перешли в этот край во время существования в нем власти российского правительства. Следовательно, на них никоим образом не может распространяться крепостническое законодательство Молдавского государства XVII — XWII вв.

2. Начала, на которых они были приглашены М. И. Кутузовым, установлены «при их водворении... без всякого участия, посредственного или непосредственного, со стороны помещиков».

3. Условия их водворения заключены были «...с самим государем того края, который (край.— К. К. и Е. Р.) назначается для их водворения, а не с частными владельцами, между коими разделены земли сего края».

4. Самим А. Н. Бахметевым 14 марта 1817 г. задунайским переселенцам, поселившимся в Бессарабии после 1806 г., предоставлено было право свободного перехода с помещичьих на казенные земли.

Все это и приводит А. П. Юiневского к твердому убеждению в том, что «...каковы бы ни были требования помещиков, выгода нескольких частных людей не должна быть противупоставляема пользам целого государства; и потому не должно терять из виду, что насильственное задержание как старых (т. е. переселенцев, поселившихся в Бессарабии до 1806 г.— К. К- и Е. Р.), так и новых болгар (т. е. перешедших сюда после 1806 г. — К,- К. и Е. Р.) может становиться вредным последствием для государства, тем паче сравнение их с природными жителями сего края» ¹¹⁴.

Демократизм А. П. Юшневского и антикрепостническая позиция, которую занимал он в вопросе о дальнейшей судьбе задунайских переселенцев, вызвали негодование в стане бессарабских крепостников. Политически острое, юридически обоснованное «мнение» А. П. Юшневского они всячески пытались оспаривать ¹¹⁵, самого же его, как это видно будет из дальнейшего, опорочить. А такая позиция бессарабских помещиков-крепостников становится тем более понятной, если принять во внимание, что положительное разрешение жалобы Бальша явилось бы для остальных бессарабских бояр прецедентом в деле неудержного закабаления трудолюбивых задунайских переселенцев. Устав от напряженной борьбы, которую ему приходилось вести с местными помещиками, земскими властями и некоторыми высокопоставленными представителями Бессарабского областного правительства за справедливое разрешение переселенческого вопроса, А. П. Юшневский в своем письме брату от 8 сентября 1817 г. писал между прочим из Кишинева следующее: «Я отправился в Бессарабию, как тебе известно, месяца на два, а живу до сих пор против воли, претерпевая всевозможные неприятности...» ¹¹⁶. А впереди его ждали новые испытания. Рассмотрение жалобы И. Бальша во Временном комитете являлось предварительным. Для окончательного решения вопроса от И. Бальша все еще требовалось представление им документальных доказательств о правах помещиков в отношении задунайских переселенцев. Между прочим, своим отношением от 13 августа 1817 г. А. П. Юшневский, в качестве правителя канцелярии Бессарабского воеменного комитета, потребовал у И. Бальша предъявить «доказательства о данном якобы прежним сей области правительством дозволения на переселение» крестьян с его вотчин на казенные земли ¹¹⁷.

Не будучи в состоянии отвести доводов А. П. Юшневского, И. Бальш прибегнул к открытой диверсии, направленной на вывод своего противника из состава присутствия Временного комитета.

С этой целью и обращается И. Бальш 11 сентября 1817 г. в Комитет с прошением об отводе А. П. Юшневского от участия в рассмотрении Комитетом возбужденного этим крепостником дела о бессарабских задунайских переселенцах. Просьбу свою И. Бальш мотивирует следующим образом: «Правила всего света запрещают судящимся быть самим и судьями. По жалобе моей, поднесенной всемилостивейшему (так!) монарху, ныне в рассмотрении Комитета состоящей, пояснил я возмущения, последовавшие по наставлению присланных сюда от Главной квартиры 2-й, Дунайской, армии господина Юшневского¹¹⁸, который и поныне вмешивается в сие дело, намереваясь, устранив все утвержденные монархом правила, поставить в действо одни те предметы, кои желает оставить по своему пристрастному суду»¹¹⁹. Из этого явствует, что И. Бальш продолжал обвинять А. П. Юшневского в подстрекательстве задунайских переселенцев к уходу с его вотчин, а посему и выставлял его вместе с задунайскими переселенцами ответчиком в заведенной им тяжбе.

Такое обвинение, хоть оно и неосновательно в том, что касается мнимого подстрекательства задунайских переселенцев, является все же еще одним, косвенным свидетельством демократизма А. П. Юшневского. С этих-то позиций не отступает он и во время работы во Временном комитете, что и вселяет в И. Бальша серьезную тревогу за благоприятный для него исход поданной им жалобы, вызывает бешеное негодование против Юшневского и порождает клеветническое обвинение в том, что последний, как одна из сторон, проявит пристрастие в отношении задунайских переселенцев.

Более того, 12 сентября того же года И. Бальш обращается с идентичной жалобой и к А. Н. Бахметеву, в которой отмечает, что А. П. Юшневский «..желает особо меня (т. е. И. Бальша. — К. К. и Е. Р.)обвинять действиями, противными власти правительства»¹²⁰.

К чести некоторых членов Временного комитета, они не поддались на подлую диверсию клеветника И. Бальша, которую и расценили как «...зазрение и укоризну, ничем в подлинности своей не утверждаемые»¹²¹.

Как явствует из рапорта Временного комитета от 24 сентября на имя А. Н. Бахметева, Комитет «...нашел, что оное (т. е. прошение И. Бальша . — К. К. и Е. Р.) содержит в себе оскорбительные выражения... противу члена Комитета надворного советника Юшневского. Не видя ни малейшего основания к удалению господина Юшневского от рассмотрения сего дела, но признавая таковые изъяснения, нарушающими должное уважение к присутственному месту... Комитет возвратил ему, Бальшу, помянутое прошение с надлежащей надписью...» ¹²². При дальнейшем разбирательстве иска И. Бальша во Временном комитете и Бессарабском Верховном Совете А. П. Юшневский не присутствовал в связи с выездом, его из Бессарабии в Тульчин в ставку 2-й армии. Отношением от 24 октября 1817 г. А. Бахметев сообщил А. П. Юшневскому следующее: «По окончании дел, возложенных на ваше высокоблагородие по части образования Бессарабского края, предстоит ныне возможность обратиться вам к настоящему посту вашему при господине главнокомандующем 2-й армией» ¹²³. В тот же день Бахметев сообщил Беннигсену об, окончании А. П. Юшневским «с желанным успехом» обязанностей по Бессарабской области и о возвращении его «к прямому своему посту»¹²⁴. На этом-то и заканчивается деятельность А. П. Юшневского в Бессарабии.

Приведенные данные — яркое свидетельство того, что А. П. Юшневский за весьма непродолжительный отрезок времени зарекомендовал себя последовательным и решительным защитником задунайских переселенцев, смелым изобличителем бессарабских помещиков-крепостников. В лице А. П. Юшневского бессарабские помещики видели одного из своих самых ярых противников, в. борьбе против которого они, следуя, «принципу» — цель оправдывает средства, не останавливались, перед низкой клеветой и грязными инсинуациями.

Конечно, проявлению в полной мере того демократизма и тех антикрепостнических убеждений, которыми движим был А. П. Юшневский, мешало его служебное положение, препятствовали законы и порядки царской России начала XIX в.

Однако, в своей благородной деятельности по защите задунайских переселенцев А. П.. Юшневский - весьма искусно использовал основные официальные установки по переселенческому вопросу. Царские рескрипты, «Объявление» М. И. Кутузова, постановления Комитета министров, предписания О. П. Козодавлева, рапорты Л. Л. Беннигсена и некоторые представления А. Н. Бахметева, преследовавшие определенные экономические и политические цели царской России, широковещательно обещали задунайским переселенцам, в случае перехода их на бессарабские земли, весьма существенные льготы и привилегии. Эту-то сторону официальных документов и использовал А. П. Юшневский в своей деятельности, направленной на максимальное претворение в жизнь всех тех посулов, на которые столь щедр был царизм, жизненно заинтересованный в как можно более быстрой колонизации южнобессарабских степей.

Опираясь на правительственные обещания о том, что задунайские переселенцы будут лично свободны по отношению к помещикам и независимы от земских властей, А. П. Юшневский всячески старался оградить их как от закабаления со стороны помещиков, так и от земского произвола. В этом-то и проявилась в той мере, в какой разрешало Юшневскому его служебное положение, антикрепостническая направленность его деятельности по защите задунайских переселенцев.

Смелая и решительная борьба с крепостничеством, благородное стремление защитить обездоленное крестьянство Бессарабии от произвола помещиков-крепостников и земских властей — все это представляет собой серьезный этап в формировании общественно-политических взглядов А. П. Юшневского, является вехой на том пути, который закономерно и привел его в 1819 г. в ряды декабристов.

Возникает естественный вопрос — существует ли какая-либо связь между деятельностью А. П. Юшневского по упорядочению переселенческого дела в Бессарабии и последующим активным участием его в декабристском движении вообще, в выработке «Русской Правды» в частности? Мемуары и показания декабристов, хорошо знавших А. П. Юшневского, а также текст «Русской Правды» дают нам некоторое основание высказать гипотезу, что такая связь в действительности существует.

Так, А. Е. Розен, останавливаясь в своих «Записках» на подготовке членов Общества к политической деятельности, отмечает, «...что достаточно подготовленными были Пестель, Тургенев, Юшневский» ¹²⁵ и др. Успешная деятельность А. П. Юшневского по разрешению такого политически весьма острого вопроса, каким являлся- переселенческий, несомненно способствовала политической подготовке А. П. Юшневского на поприще революционного преобразования крепостной России.

Далее автор пишет о том, что А. П. Юшневский «очень тесно был связан с П. И. Пестелем, который для него не имел сокровенной мысли, все ему сообщал и дорожил его мнением и советом» ¹²⁶. И, наконец, в качестве конкретной иллюстрации этого положения Розен особо подчеркивает, что Пестель «весь свой труд (т. е. Русскую Правду. — К. К. и Е. Р.) сообщил... сам Алексею Петровичу Юшневскому... — мужу большого ума, с самыми строгими правилами нравственности» ¹²⁷.

В этом же духе высказывается и декабрист Н. И. Лорер, который, охарактеризовав А. П. Юшневского как деятельнейшего республиканца, никогда не изменявшего «своих мнений, убеждений, призвания», свидетельствует о том, что,«он (т. е. А. П. Юшневский. — К.. К. и Е. А) много способствовал своими советами Пестелю к составлению «Русской правды»¹²⁸.

Останавливаясь на этом высказывании, проф. М. В. Довнар-Запольский осторожно замечает, что «...из этого свидетельства каких-либо определенных заключений вывести нельзя. Пестель, несомненно, изучая тот или другой вопрос, советовался с сведущими людьми...» ¹²⁹. Но, если нельзя выводить «определенных заключений», то некоторые рабочие гипотезы нам представляются вполне возможными и даже необходимыми.

Каковы те принципиальные социально-экономические вопросы, по которым А. П. Юшневский располагал большими сведениями, приобретенными им за годы своей административной деятельности в Бессарабии? Это, во-первых, вопросы крепостного права, во-вторых, колонизационная проблема Плодотворная деятельность его по борьбе с крепостниками и по упорядочению колонизационного дела в Бессарабии служила ему серьезной основой для демократического решения зтих вопросов. Мы вправе предполагать, что по этим-то вопросам и советовался П. И. Пестель с А. П. Юшневским, как с человеком весьма сведущим и умудренным определенным опытом практического разрешения их в Бессарабии. По ним-то и мог А. П. Юшневский дать Пестелю полезные советы, а может быть даже разработать самостоятельно соответструющие положения «Русской Правды» ¹³⁰.

А ведь в этом программном документе, помимо демократического разрешения вопроса о крепостном праве, предусматривались, а это для нас главное, и некоторые мероприятия по вопросу устройства иностранных колонистов, по которому А. П. Юшневский был прекрасно осведомлен именно в результате своей деятельности в Бессарабии.

Так, в «Русской Правде» в главе II: «О племенах, Россию населяющих», специальный, восьмой параграф посвящен иностранным колонистам. Параграф начинается следующими словами: «Во многих местах России поселены колонисты разных народов; особенно Немцы, Болгаре и Волохи» ¹³¹. Разделив всех колонистов России на 3 разряда, «Русская Правдам к первому относит колонистов южного края, состоящих из представителей трех вышеназванных народов, проживающих в Екатеринославской и Херсонской губерниях и в области Бессарабской и имеющих свое особое правление в Екатеринославе.

Для дальнейшего устройства колонистов «Русская Правда» предусматривала целый ряд мероприятий, как-то: 1) волости, в которых проживают колонисты, организовать на общероссийских началах; 2) колонистов наделить землей на той же основе как и жителей казенных волостей; 3) «с неизменною точностью все те временные льготы им предоставить, которые обещаны им были; 4) даровать им все те права и преимущества, которыя новой гражданской порядок всякому россиянину даровать имеет»; 5) подчинить их тому же образу управления, который применяться будет вообще во всех русских областях; 6) культивировать среди колонистов употребление русского языка, и, наконец, 7) вновь прибывающих колонистов селить в русских волостях.

Весь параграф является красноречивым свидетельством несомненной компетентности его автора в вопросах переселенческой политики России начала XIX века. Особый интерес, однако, представляют некоторые детали, вроде, например, упоминания сравнительно немногочисленных молдавских колонистов. Включить их в текст «Русской Правды» мог, конечно, только человек, близко знакомый с этой небольшой категорией сельского населения юга России. Таким человеком в Южном обществе был в первую очередь А. П. Юшневский.

Главное, однако, не в том. Как уже известно из вышеприведенного нами документального материала, одной из основных целей, преследуемых Юшневским при его деятельности в Бессарабии, являлось обеспечение колонистам всех тех льгот и преимуществ, которые им обещаны были перед переселением их в Россию. Этому вопросу должное внимание уделяет и «Русская Правда» и разрешению его посвящает специальный пункт. В этом-то вопросе и представляется возможность установить непосредственную связь между деятельностью Юшневского в Бессарабии и его участием в выработке текста «Русской Правды». Если при реализации этих обещаний в условиях царской России Юшневский наталкивался иногда на непреодолимые препятствия, воздвигавшиеся крепостническим строем, то будущая, республиканская Россия, за которую он боролся, призвана была обеспечить колонистам пользование всеми обещанными им льготами и преимуществами. И вообще, детализированная система мероприятий по устройству переселенцев в России свидетельствует о том, что эти пункты «Русской Правды» разрабатывались людьми, глубоко сведущими в переселенческом вопросе. Из всех же членов Южного общества А. П. Юшневский имел именно в данной области наиболее богатый опыт практической деятельности. Это-то и дает нам основание предполагать, что положения «Русской Правды» по вопросам колонизации России разрабатывались при непосредственном участии А. П. Юшневского.

Участие А. П. Юшневского можно усмотреть и в разработке некоторых других, отдельных вопросов «Русской Правды», вопросов, в известной мере связанных сего деятельностью в Бессарабии и запрутской Молдавии. Таковы, например, высказывания «Русской Правды» о молдаванах, об экономических связях между Бессарабией и запрутской Молдавией, о целесообразности нового административного деления молдавских земель¹³². Наиболее осведомленным во всех этих вопросах был А. П. Юшневский, проживший весьма продолжительное время в этих краях и общавшийся с местным населением края. Это-то и дает нам основание предполагать, что в данном случае деятельность А. П. Юшневского в Молдавии в известной мере сказалась и на выработке вышеуказанных положений «Русской Правды».

Более чем вероятно, что вклад А. П. Юшневского в создание «Русской Правды» был значительно большим. В данном случае мы ограничиваемся акцентированием внимания только на вышеуказанных вопросах, так как между ними и деятельностью А. П. Юшневского в Бессарабии может быть установлена определенная, логическая связь.

Правда, в своих показаниях Следственному комитету по делу декабристов А. П. Юшневский усиленно подчеркивал, что участие его в работе над «Русской Правдой» свелось лишь к одной стилистической отшлифовке текста ¹³³. Это, конечно, не что иное как попытка А. П. Юшневского снять с себя в известной мере ответственность, на что справедливо указывает М. В. Нечкина, которая замечает по этому вопросу следующее: «Поскольку вне сомнений решение привлечь к авторству, к составлению отдельных глав «Русской Правды» и других членов общества, можно с основанием предположить, что едва ли права Юшневского были в этой области более ограничены, чем права других декабристов. Ведь взял же на себя Сергей Муравьев-Апостол составление главы о финансах»¹³⁴.

К тому же. трудно предположить, чтобы А. П. Юшневский, в бытность свою в Бессарабии проявивший себя стойким демократом и ярым противником бояр-крепостников, мог самоустраниться от участия в выработке «Русской Правды», намечавшей коренные, революционные преобразования феодально-крепостнического строя царской России. Наоборот, его решительная борьба за права сельских тружеников Бессарабии, дает нам основание предполагать, что именно по вопросу о крепостном праве и устройстве колонистов А. П. Юшневский внес свою лепту в создание «Русской Правды» — этого замечательного памятника передовой общественно-политической мысли России XIX в.

Таковы те новые, документальные данные о малоизвестном доселе периоде жизни и деятельности Алексея Петровича Юшневского, периоде, сыгравшем известную раль в формировании общественно-политических взглядов этого прогрессивного, революционного деятеля нашей Родины.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹Выявленные нами архивные материалы сведены в тематический сборник документов, поаготовляемый к печати Молдавским филиалом АН СССР и Центральным Государственным Историческим Архивом МССР.

²Весьма обстоятельную статью о нем опубликовал В. Базилевич. Декабрист О. П. Юшневский. Спроба бюграфии. Декабристи на Украiнi, Збiрник праць Koмicii для дослiдiв громадьских течiй на Украiнi, т II, за редакцiэю акад. Д. Багалiля, Всеукраiнська Академiя наук, Збiрник iсторично-фiлологичного видiлу № 376, Киiв, 1930, стр. 35—76. Однако интересующему нас вопросу автор посвятил всего лишь один абзац на стр. 43.

³Ср. Восстание декабристов, Материалы, т. X, Центральное Архивное Управление, Госполитиздат, 1953, стр. 7—8.

⁴ ЦГИА МССР, ф. 5, оп. 2, д. 753, л. 13 об.

⁵Восстание декабристов, т. X, стр. 8.

⁶Ср. по этому вопросу работы А. А. Скальковского, Болгарские колонии в Бессарабии и Новороссийском крае, Одесса, 1848 и А. Клауса, Наши колонии. Выпуск I, СПб, 1869, а также статьи И. И. Мешерюка, Первое массовое переселение болгар и гагаузов в Бессарабию в начале XIX века. Известия Молдавского филиала АН СССР, № 3—4 (11 — 12), 1952 г., стр. 65—95; Н. VI. Казакова, Из истории русско-болгарских связей в период войны России с Турцией 1806—1812 годов. Вопросы истории, 1955 г., № 6, стр. 42-55.

⁷История Молдавии, т. I, под ред. чл.-корр. АН СССР А. Д. Удаль-цова и проф. Л. В. Черепнина, Кишинев, 1951 г., стр. 350—351.

⁸ЦГВИА СССР, ф. MA, oп. 166, д. 17, л. 75.

⁹Там же, л. 75 об.

¹⁰О мероприятиях М. И. Кутузова по заселению Валахии, Молдавии и Бессарабии задунайскими переселенцами, ср. ЦГИАЛ, ф. 379, оп. 46, д. 2417, лл. 60—70,75-77; ЦГВИА СССР, ф. MA, oп. 166, д. 17, лл. 1—2, 5-6, 77 и др.

¹¹ЦГВИА СССР, ф. М-А, он. 9а, д. 4, лл. 1-4, 6—11, 14; оп. 166, ,я. 17, лл. 84, 86—89.

¹²ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, я. 521, л. 6 об.

¹³Записки Бессарабского статистического комитета, т. Ill,, под ред. , А.Н. Егунова,. Кишинев/ 1864 г.,. стр., 111..

¹⁴Записки Бессарабского статистического комитета, т. III, под ред. А. Н. Егунова, Кишинев, 1864 г., стр. 111.

¹⁵Цит. по А. Клаусу, Ук. соч., стр. 84 приложений. Ср., также стр. 295.

¹⁶ЦГВИА СССР. ф. МА, о п. 166, д. 17, л. I об.

¹⁷ЦГИА, МССР, ф. 17, оп. I. д. 17, лл. 21—22

¹⁸О притеснениях, чинимых земскими властями над переселенцами-ср. ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, лл. 61—69; ф. 5, оп. 2, д. 148, лл. 19—20, 63—65, 67—68. Мимо столь мрачной картины чиновничьего произвола не мог пройти даже статс-секретарь И. А. Каподистрия, который 4 июня 1816 г. в своем письме к новоназначенному полномочному наместнику Бессарабской области А. Н. Бахметеву писал, между прочим, следующее: Чиновники привыкли ущемлять народ иобогащаться за его счет. Присовокупляя к этим настроениям продажность Временного правительства ... не трудно объяснить бедствия, жертвой которых является Бессарабия. ООГА, ф. 1, оп. 214, д. 1, л. 5 об. французского подлинника.

¹⁹ ЦГИА МССР, ф. 5, оп. 2, д. 143, лл. 255—256, 265—266, 412—4-25.

²⁰Там же, л. 459.

²¹Там же, л. 425; ф. 2, оп. 1, д. 36, л. 41; о произволе местных земских властей Бессарабии ср. также Записки Бессарабского статисти-, ческого комитета, 1868 г., т. III, сто. 137—139; А. В. Сурилов, Управление Бессарабской областью в 1812-1817 гг. Одесский Гос. Унив. им. И. И. Мечникова, Сборник юридического факультета, т. II, 1954 г. стр. 96-98, 100.

²²ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 166, д. 17, л. 20.

²³Ср. И. И. Мещерюк, Ук. соч , стр. 86--87.

²⁴ЦГИА МССР, ф. 5, оп. 2, д. 143, лл. 255-256, 265-266 и оп.

²⁵Ср. ЦГИА МССР, ф. 5, оп. 2, д. 143, лл. 421, 422, 425.

²⁶Там же, л. 426.

²⁷ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, лл. 6—7; об участии болгар в войне. 1806—1812 гг. см. также Н. И Казаков, Ук. соч., стр. 50—54.

²⁸ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, л. 521, л. 8 об.

²⁹Там же, лл. 2—3.

³⁰ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 183, д. 22, л. 7 об.

³¹Там же, л. 13 об

³²ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 16.

³³Там же, л. 19.

³⁴Восстание декабристов, Материалы, X, стр. 84; ср. также ЦГВИА СССР, ф. MA, on. 184а, д. 6, л. 6.

³⁵Восстание декабристов, X, стр. 38—39

³⁶Восстание декабристов, X, стр. 84; ср. также ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 184а, д. 6, лл. 1—4.

³⁷Восстание декабристов, Х.стр. 84; ср. также ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 183, д. 22, л. 67.

³⁸ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 2, д. 6, л. 2 об.

³⁹ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 9а, д. 4, лл. 1-4; ср. также ЦГИА, МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 6 об.; см. также Н. И. Казаков, Ук. соч

⁴⁰ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 6 об.

⁴¹ЦГВИА СССР, ф. MA, oп. 183. д. 22, л. 8

⁴²ЦГИА МССР, ф. 2. оп. 1, д. 521, л. 30

⁴³ЦГВИА СССР, ф. MA, on 183, д. 22, лл. 17—18. Одновременно своим рапортом от того же . числа Юшневский и Ватикиоти просят Беннигсена воздействовать на Гартинга в указанном выше направлении. Ср. там же, л. 16. Более того, Юшневский и Ватикиоти своим рапортом от 26 марта докладывают Беннигсену о необходимости назначить в каждый уезд по одному обер-офицеру для защиты задунайских переселенцев от притязаний и угнетений со стороны земских властей, предостерегая, что в противном случае Бессарабия лишится значительной части этих трудолюбивых людей. Там же, лл. 26-27

⁴⁴ЦГИА МССР, ф. 2, 07. 1, д. 521, лл. 31—32

⁴⁵Там же, ф. 17, оп 1, д. 17, лл. 9 об—10

⁴⁶Там же, л. 10.

⁴⁷ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, лл. 11—14.

⁴⁸Там же, л. 13 об.

⁴⁹ЦГИА МССР, ф. 17, оп. I, д. 17, л. 15 об

⁵⁰Там же, лл. 17—20

⁵¹Там же, л. 17

⁵²Там же. л. 19 об

⁵³ЦГИА МССР, ф. 5, оп. 2, д. 143, лл. 555—556

⁵⁴ЦГИА МССР, ф. 2. оп. 1, д. 521, лл. 49—50

⁵⁵ЦГИА МССР, ф, 5, оп, 2, д. 308, л. 178. Ср. также А. Клаус, Ук, соч., стр. 85 приложений

⁵⁶ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, Д. 521, л. 52

⁵⁷Там же, ф. 17, оп. 1, д. 17, л. 58 об

⁵⁸Ср. ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л.л. 59-63

⁵⁹ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 57; ф. 5, оп. 2, д. ИЗ, л.558

⁶⁰Там же, ф. 2, оп. 1, д. 521, лл. 61—69

⁶¹Там же, л. 72; ср. также ф. 17. оп. 1, д. 17, л. 35

⁶²Там же. л. 66

⁶³ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521 лл. 72-73

⁶⁴ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, л. 37 об

⁶⁵Там же, лл. 28—32

⁶⁶Там же, л. 29

⁶⁷ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, л. 29

⁶⁸Там же, л. 30

⁶⁹Там же, л. 31

⁷⁰ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 127

⁷¹Там же, л. 127 об

⁷²ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, л т. 25-25 об

⁷³Журнальное постановление Комитета министров, содержащее обстоятельное изложение вопроса об устройстве задунайских переселенцев в Бессарабии, ср. ЦГИАЛ, ф. 1263, оп. 7, д. 94, лл. 469 об.-479

⁷⁴ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 183, д. 22, л. 58: ср. по этому же вопросу ЦГИА МССР Ф. 2, oп, 1, д 521, л. 70

⁷⁵ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, л. 25а об

⁷⁶Там же, л. 26 об

⁷⁷ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, л. 521, лл. 98—104. О новом назначении. Д. Ватикиоти, ср. также ЦГВИА СССР, ф. МА. оп. 183, д. 22, лл. 65—66

⁷⁸Ср. также ЦГВИА СССР, ф. MA, oп. 183, д. 22, лл. 67, 73—74

⁷⁹Восстание декабристов, X, стр. 84. Ср также ООГА, ф. 1, оп. 214, д. 4, л. 13. Юшневский был не только членом, но и управляющим канцелярией Временного комитета. Ср. ЦГИА МССР, ф. 4, оп. 1, д. 1, л. 2

⁸⁰Н. И. Казаков, Ук. соч., стр. 49, сноска 44

⁸¹Ср. ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 85

⁸²Ср. ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1 д. 521, л. 89; ср. также ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 183, д. 22, л. 60

⁸³ЦГИА МССР. ф. 2, оп. 1, д. 521, л. 81

⁸⁴ЦГИА МССР, ф. 2. оп. 1 л. 521, лл. 86-88

⁸⁵Там же, л. 88

⁸⁶Там же, л. 88. об

⁸⁷ЦГИА МССР, ф. 17, он. 1, д. 17, л. 57.

⁸⁸Ср.там же, л. 58 об.,собственноручный рапорт А. П. Юшневского

⁸⁹Там же, ф. 2, оп. 1, д. 521, лл. 90—91; 94—95

⁹⁰ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, лл. 109—110

⁹¹ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1,д. 17, лл. 163, 165—167. Рапортом от 14 июля 1816 г. А. П. Юшневский и Д. Ватикиоти донесли Беннигсену об окончании работы указанной комиссии. Ср. ЦГВИА СССР. ф. МА, on. 183, д. 22, л. 62

⁹²ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, лл. 163, 165

⁹³Там же л. 166

⁹⁴Там же, л. 166 об

⁹⁵ЦГВИА СССР, ф. МА, оп. 183, Д.- 22, л. 73

⁹⁶ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 17, л. 105

⁹⁷С целью предотвращения самовольного перехода задунайских переселенцев с помещичьих на казенные земли А. Н. Бахметев 26 мая 1817 г. предоставляет исправнику Кодрского цынута „требовать необходимого тут воинского пособия к приведению ослушников в должное повиновение", ЦГИА MGCP, ф. 2, оп. 1, д. 214, л. 147; предоставленным правом исправник не преминул воспользоваться и поставил над оставшимися на помещичьих землях болгарами караул из казаков 2-го Оренбургского казачьего полка". Ср. там же, лл. 155, 156

⁹⁸ЦГИА МССР, Ф. 2, он. 1, д. 214, лл. 80-81, 82—87; Ср. также ООГА, ф. 1, оп. 214, ж 14, лл. 15, 62-53, 55—60,62-63,68—71

⁹⁹ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д., 17, лл. 146—147; Ср. также ф. 2, оп. 1, д. 214, лл. 160-163

¹⁰⁰ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, лл. 71-74

¹⁰¹ЦГИА.МССР, ф. 17, он 1, д. 47, л. 73 об

¹⁰²ЦГИА МССР. ф. 2, оп. 1, д. 214, л. 98 об

¹⁰³Там же, л. 99

¹⁰⁴Там же, л. 210

¹⁰⁵В Комитете А. П. Юшневский проработал до 29 октября 1817 г., когда, в связи с переводом его в Главную квартиру 2-й армии, выбыл из Бессарабии. Ср. ЦГИА МССР, ф. 4, оп. 1, д. 17, л. 43

¹⁰⁶Ср. ЦГИА МССР, ф. 4, оп. 1, д. 14, лл. 46-62; д, 5, лл. 1-8

¹⁰⁷ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, л. 19 об

¹⁰⁸Ср. ООГА, ф. 1, оп. 214, д, 5, лл. 6-24

¹⁰⁹Там же, л. 8 об

¹¹⁰ЦГИД МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, л. 29

¹¹¹ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, лл. 29 об.—30

¹¹²ООГА, ф. 1. оп. 214 д. 5, л. 9.

¹¹³Там же, лл. 9 об—10

¹¹⁴ООГА, ф. 1, оп. 214, д. 5, л. 10

¹¹⁵Там же, лл. 11-15, 33-35

¹¹⁶ В. М. Базилевич, Из архива декабриста Юшневского, Бунт декабристов. Юбилейный сборник 1825—1925. Под ред. Ю. Г. Оксмана и П. Е. Щеголева. Л., 1926, стр. 324

¹¹⁷ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, л. 31

¹¹⁸Ср ЦГИА МССР, ф. 17, оп. 1, д. 47, л. 52

¹¹⁹ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1 д. 214, л. 214. В поддержку этой просьбы И. Бальша выступил член Бессарабского временного комитета Ал. Гика, который также заявил о том, что вывод А. П. Юшневского законен, ибо „никто не может быть судьей по своему делу". ООГА ф. 1, оп. 214, я. 5, л. 35.

¹²⁰ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 214, л. 210

¹²¹Ср. журнальное постановление Бессарабского временного комитета от 12 сент. 1817 г., ЦГИА МССР, ф. 4, оп. 1, д. 16, лл. 16 об.—17.

¹²²ЦГИА МССР, ф. 2, оп. 1, д. 214, л. 212 об. Ср. также журнал заседания Временного комитета от 12 сентября 1817 г. Там же, ф. 4, оп. 1, д. 16, лл. 16—17. Дело И. Бальша передано было 17 окт. 1817 г. на рассмотрение Верховного Совета Бессарабской области. Ср. там же, ф 4. оп. 1, д. 17, л. 27.

¹²³ООГА. ф. 1, оп. 214. д. 4, л. 157.

¹²⁴ЦГВИА СССР. ф. МА, оп. 184а, д. 6, л. 13

¹²⁵Барон А. Е. Розен, Записки декабриста, СПб, 1907, стр. 423

¹²⁶Там же, стр. 177.

¹²⁷Там же, стр. 100

¹²⁸Записки декабриста Н. И. Лорер а, Госсоцэкгиз, 1931, стр. 77.

¹²⁹М. В. Довнар-Запольский, Идеалы декабристов, М., 1907, стр. 322.

¹³⁰О том же, что П. И. Пестель предлагал некоторым членам Южного общества соавторство в "Русской Правде" свидетельствует декабрист В. Л. Давыдов, да и сам П. И. Пестель показал, что „Статью, о финансах и народном хозяйстве долженствовал написать Сергей, Муравьев*. Восстание декабристов, X, стр. 21

¹³¹ЦГИАМ, ф. -48, оп. 1, д. 10, л. 101 об. рукописи П. И. Пестеля, ср. также П. И. Пестель «Русская Правда", изд. П. Щеголева, СПб, 1906, стр. 43

¹³²ЦГИАМ, ф. 48, он. 1, л. 10, лл. 75 об.—7G, 90 об , 93, 101—101 об. рукописи П. И. Песгеля; ср. также П. И. Пестель, „Русская Правда", изд. П. Шеголева, стр. 16, 32, 34, 43

¹³³Восстание декабристов, X, стр. 62

¹³⁴Восстание декабристов, X, стр. 22; ср. также М. В. Нечкина, Движение декабристов, т. II, АН СССР, М., 1955, стр. 74.